В большой комнате на нижнем этаже сидело около десятка людей в форме солдат царской армии, но без погон. Увидев на пороге Яковлева, все они, как по команде, повернулись к нему. Яковлев переступил порог, закрыл за собой дверь и громко произнес:
– Я – чрезвычайный комиссар советского правительства Яковлев. Прибыл в Тобольск по поручению Ленина и Свердлова. Могу я видеть председателя солдатского комитета?
Из-за стола тут же поднялся высокий сухопарый молодой солдат с узким лицом и настороженным взглядом. Несколько мгновений он молча рассматривал гостя, потом потребовал предъявить документы. Яковлев, помедлив, достал из внутреннего кармана пиджака кожаное портмоне, вытащил из него аккуратно сложенный вчетверо лист белой бумаги и протянул сухопарому. Под словом «Мандат» там было написано, что предъявитель сего документа является чрезвычайным комиссаром советского правительства и направляется в Тобольск с особым поручением. Все отряды, сформированные Советами рабочих и солдатских депутатов в Тобольске, Омске, Екатеринбурге, а также отряд особого назначения, возглавляемый Е.С. Кобылинским, должны беспрекословно выполнять распоряжения Яковлева. О целях своего прибытия он проинформирует комиссаров и командиров отрядов лично. Под текстом стояли подписи Ленина и Свердлова и печати Совнаркома и ВЦИК.
Сухопарый, прочитав бумагу, еще некоторое время смотрел на нее, перевернул на обратную сторону, покрутил в руке, потом протянул Яковлеву и сказал:
– Я – председатель солдатского комитета отряда особого назначения Матвеев. И мне очень хотелось бы знать о цели вашего приезда.
– Вот о ней я и хочу рассказать, – произнес Яковлев, пряча мандат в карман. – Но не вам одному, а всему комитету отряда. Когда мы можем собраться?
– Через час, – сказал Матвеев. – Многие члены комитета на дежурстве, некоторые в городе.
– Хорошо, я подожду. А пока, если не возражаете, я бы хотел осмотреть весь этот дом. Кстати, было бы неплохо, если бы на встречу пришел Евгений Степанович Кобылинский.
Возражений не было. Матвеев отправился собирать комитет, а Яковлев тем временем не спеша осмотрел оба этажа дома. Он хотел узнать, нельзя ли ему самому поселиться здесь. Здание находилось напротив губернаторского дома, где содержалась царская семья. Под рукой оказывался и солдатский комитет, значит, легче было завоевать доверие комитетчиков. Одно неприятно – каждый твой шаг находился под их наблюдением. Но Яковлев привык быть осторожным.
На втором этаже было шесть комнат, и Яковлев решил, что одну из них они с Гузаковым могут занять без всякого ущерба для солдатского комитета. Когда он спустился вниз, комитет в полном составе уже ждал его в гостиной. За столом сидел офицер в полковничьей форме, но без императорских вензелей на погонах. Он был примерно одних лет с Яковлевым, гладко выбрит, его узкие ладони с тонкими длинными пальцами походили на руки музыканта. Полковник посмотрел на Яковлева спокойным взглядом выразительных серых глаз и встал из-за стола.
Яковлев подошел к нему, протянул руку и произнес:
– Чрезвычайный комиссар советского правительства Василий Васильевич Яковлев.
Кобылинский, щелкнув каблуками, вытянулся в струнку и отрапортовал:
– Начальник отряда особого назначения полковник Кобылинский.
Яковлев пожал его ладонь, которая оказалась не по-интеллигентски сухой и сильной, и чуть заметно улыбнулся. Ему хотелось с первого же момента произвести приятное впечатление на полковника. Кобылинский сделал жест рукой, приглашая садиться. Яковлев, осторожно отодвинув стул, сел за стол. Остальные члены комитета тоже сели, но места всем не хватило, пришлось приносить из соседних комнат стулья и ставить их у стены. Все с молчаливым, настороженным любопытством уставились на Яковлева. Он сделал паузу, поочередно рассматривая лица сидевших, и, почувствовав, что ожидание начала разговора переходит в напряжение, сказал, откинувшись на спинку стула:
