– Когда вернулись в Питер, отец даже дело свое начал. Компы из-за бугра возить. Но какой он бизнесмен?! Он вообще обманывать не умел. «Ничего личного – бизнес» – это не про него. Как – ничего личного? Он привык в своем институте, что все друзья-товарищи и работают задарма. А то, что дружба кончается там, где начинаются деньги, так и не понял. Или не принял. Короче, подставил его приятель на кругленькую сумму. Даже квартиры не хватило бы расплатиться. Папаша взял и исчез. Сволочь! Он ночью матери сказал, что не хочет жить, что не может так больше и что ему нужно хотя бы прогуляться. Просто прогуляться. И всё! И ушел из дома. Из окна нашей той квартиры был виден Литейный мост. Все, что я помню, – последнее, что я помню, – темная фигура отца на этом мосту… Меня отвлекла мама. Она хотела, чтобы я немедленно лег в постель. А когда я снова взглянул в окно, отца на мосту уже не было. И знаешь, мне показалось на мгновение, что мостов этих два: один над другим, словно в глазах двоилось от слёз. С тех пор мы отца не видели.
Федю стало мутить. Она вспомнила свои температурные видения.
– Он исчез? – прошептала она.
– Да, – буркнул Кирилл и продолжил спокойным голосом, словно говорил о чем-то обыденном: – А долги-то все нам остались. Он даже не думал, что так будет. Их этот оплатил. Отчим. Нет, он нормальный мужик. Он маму еще со школы любит. Мы тогда нашу квартиру продали, чтобы я не видел больше этого окна. Я боялся его. Я даже забыл ее, квартиру нашу. Кажется, даже нашего дома на набережной тоже больше нет.
– Литейный мост! – воскликнула Федя. – Ты сказал – Литейный мост?
– Да. Из окна он был виден. Потом я узнал страшную легенду. Если в полнолуние, когда опускается туман, пойти по Литейному мосту, можно попасть в другое измерение. Я ждал полнолуний, ходил к этому мосту, но мне не повезло: ни разу не было стоящего тумана.
– Зачем ты ходил? – прошептала Федя.
– Я, как маленький, думал: встречу отца. Или позову. Или пойду искать его. Окна́ боялся, а моста – нет. Странно, правда?
– А ты бы пошел по мосту? – Глаза Феди стали круглыми и желтыми, как два полнолуния.
– Не знаю… – ответил Кирилл. – Почему нет? Правда, оттуда никто, говорят, не вернулся. Но, возможно, там можно найти ответы на все вопросы.
– Ответы на все вопросы, – эхом отозвалась Федя.
– Ты чего? – встревожился Кирилл, заметив наконец ее горящие «луны». – Ну и глазищи у тебя! Оказывается, ты желтоглазая, как кошка.
– На один из вопросов я знаю ответ! – выпалила Федя.
– Только давай по порядку. Какой вопрос?
Неожиданно для себя Кирилл совсем успокоился, поверив подруге свою тяжелую тайну. Ему и правда стало казаться, что всё, о чем он рассказывал, произошло не с ним, а с кем-то другим. Возможно, с тем, кто жил по ту сторону моста.
– Что делать. Вопрос «что делать?» – выразительно проговорила Федя, словно читала стихи со сцены в актовом зале.
– Что делать с чем? – не понял Кирилл.
– Ну как же?
Федя была не совсем уверена, что после того, что друг рассказал ей об отце, уместно говорить вообще на какую-либо другую тему, кроме семейных неурядиц. Но здесь ей рассказывать было нечего. Ей крупно повезло в жизни. У нее все было хорошо: отличные, довольные жизнью родители, замечательные бабушка с дедушкой, мудрые и добрые, непохожие на многих других взрослых, о которых она слышала и с которыми приходилось сталкиваться. И она замолчала, глядя растерянно в веснушчатое лицо друга.
