Литургия крови - страница 13

– И какая же она?

– Сладкая, чистый мед, – ответила Амелия, тяжело вздохнув. – Да еще добавь ложку сахара. Я бы ее ненавидела, но это просто невозможно.

– Звучит ужасно… – задумчиво проговорил Тито.

– Должно бы, – ответила девушка. – Но она вовсе не ужасна. Огромные глаза и большие сиськи. Вдобавок, она ходячий кошелек и довольно щедра. Хотя мужчин в ней привлекают не только деньги и тело…

– Она богата? – внезапно спросил Тито.

– А то, – Амелия закатила глаза. – Она наследница древнего рода из патрициев. Шкатулки с драгоценностями, сундуки с монетами, бесконечные бархатные платья, рулоны шелка, картины… мужчинам больше ничего и не нужно.

Девушка подняла взгляд и улыбнулась. Позади Тито, в арке, пылал факел и глаза Амелии сияли в его свете. На ее шее пульсировала жилка. Юноша внимательно стал присматриваться к девушке, постепенно приближаясь и это не скрылось от внимания нубийки.

– Ну, поцелуй меня. – Внезапно произнесла Амелия.

Он сбежал. Ее оскорбительные выкрики и насмешки преследовали Тито, пока он путался в лабиринте улочек, нырял в узкие проходы и выскакивал на широкие аллеи. За это время ночное небо сменило цвет с красного на привычный темно-синий, зарево вокруг домов исчезло, и тяжесть в желудке, и необъяснимое чувство голода пошли на убыль.

У Тито хватило ума, чтобы понять, что его гнев и голод – это одно и то же, разные способы организма объяснить тот странный вкус во рту, когда нубийка запрокинула голову и подставила шею для поцелуя.

Статуи, фрески и мозаики проносились мимо спешащего юноши. Вдоль Большого канала выстроились величайшие дворцы города. Богатые здания, отделанные резьбой и маленькими квадратиками цветного стекла. Многие дворцы были раскрашены. Резьба, статуи и картины не походили ни на что виденное им раньше. В обрывках его памяти дома всегда деревянные или земляные.

Стены большого зала были сложены из двух слоев бревен, между которыми забита земля. На грубых балках лежала торфяная крыша. Зимой толстый слой снега помогал хранить тепло. А в Уграолинге снег совсем неубедительный, Тито едва узнал его. И лишь один вопрос не давал юноше покоя.

Как его дом мог сгореть больше десяти лет назад? Он помнил Астрэит. Не идеально, конечно, нет, но в его памяти город был реальным и не разрушенным.

А затем перед его глазами встала битва. Какие-то странные люди с лицами, покрытыми десятками порезов, сотнями ворвались в их город со стороны моря. Их дом был одним из первых, подвергшихся нападению. Затем снова провал в памяти. А вот голова его матери слетает с плеч и катится к ногам Тито, стоящего столбом, будто его парализовало.

Длинные светлые волосы женщины легли на стоптанный мягкий башмак. Мальчишка опустил свой взгляд вниз и с недоумением смотрел на голову той, кто еще сегодня утром нарезала хлеб, трепала его по голове и смеялась, вспоминая, как вчера он свалился с причала, торопясь запрыгнуть в лодку к отцу, который сейчас лежал со стрелой в груди и старым мечом в руке у порога их дома. Вот он хватает меч из рук отца и бросается на врагов, но получает удар рукоятью по виску и теряет сознание, а потом опять чернота. А дальше топор, врезающийся в доски фальшивой стены дома. Мгновение слепоты, когда в его тюрьме вспыхнул свет.

Тито даже не подозревал как сильно он изменился, пока не бросился в воду из лодки. Не осознавал, насколько быстро он теперь двигается и как улучшилось его зрение. Ему казалось, все люди еле движутся по переулкам и улицам, не в силах разглядеть свой путь во тьме. Наверное, с этими неуклюжими людьми что-то не так, думал он поначалу. Но сейчас, складывая воедино фрагменты своей памяти и воспоминания мэтра Николаса, Тито задумался, а человек ли он сам?