Сожалеть о том, что странный основатель новой династии Лоэнграммов всё-таки не только не умер, но отчего-то день за днём чувствует себя всё лучше, Юлиан не смел – слишком сильной симпатией он, всё же, успел проникнуться к этому амбициозному завоевателю: слишком благороден был этот воин, изящно подарив его жизнь Катерозе. Вопрос о женитьбе после подарка Императора Юлиану даже не пришлось поднимать со своей своенравной возлюбленной, коль скоро она не отказалась от свадьбы при дворе действующего венценосца – а иначе, право, Юлиан не представлял, как бы он обратился к своей даме с предложением руки и сердца. Особенно после того, как выяснилось, что августейший фехтовальщик, трижды победивший его в открытом поединке, был ещё и полностью слепым – какое счастье, что об этом факте следует умалчивать! Иначе геройски погибший едва ли не у него на глазах капитан Шейнкопф, отец Катерозе, наверняка хохотал бы над своим новым начальником до упаду – просто так, не из желания поглумиться, но всё же видеть это было бы очень обидно. Да и Поплан бы долго разорялся насчёт бездарности доставшегося ему ученика, клял свою несчастную судьбу, позволившую ему дожить до такого позора, и визжал бы, не переставая на эту тему все три с лишним недели без остановки. Куда он пропал, интересно, заявив, что намерен стать пиратом? Ни следа, ни весточки – может, у него не очень хорошо пошли дела, раз даже такое событие, как свадьба любимой ученицы, не сподобило этого величайшего весельчака всех времён и народов посетить её? Можно было бы расспросить о нём Конева, но после их последней дурацкой стычки тот и слышать ничего не желает «об этом мерзком бабнике и скандалисте»…
Конев, кстати, обещал нынче поддержать команду жениха – хоть это радует. А то хотя и передали с половины невесты, что традиционных мучений с процедурой выкупа и задариваний подруг и тёщи не будет вообще, равно как похищений самой невесты и её туфельки, на душе как-то неспокойно. Хоть обычная суета и утомительна, но понятна и логична, всегда из команды невесты имеется утечка информации, что за каверзы запланированы там. А нынче – чего можно ждать от этих чопорных имперцев? – проще рехнуться, чем предположить что-то правдоподобное…
Зачем Катерозе постоянно консультируется с Оберштайном едва ли не по две трети суток всю неделю? Даже уже и думать неохота, эти постоянные звонки с Хайнессена, обмен новостями и указаниями… Юлиан не мог включаться в тему на таком бешеном темпе, и предпочёл утешиться уже тем, что его помощь при решении всякого рода вопросов почти не требуется. Поначалу он разок даже взревновал, когда после злосчастной аудиенции с дуэлью Император ни разу не пожелал пригласить его снова, как обещал – а ведь до того тот с удовольствием слушал все рассказы о Яне Вэньли. С другой стороны, помощь Катерозе трудно переоценить – ведь именно она подхватила инициативу в переговорах, которую венценосец так коварно вырвал у Юлиана из рук. И она права: устроив свадьбу именно таким образом, можно рассчитывать на поддержку населения родной планеты, жаль только, что снова в тени самовластного главы нового Рейха. Что ж, возможно, как раз после сегодняшней грядущей церемонии Император и намерен разговаривать всерьёз о введении конституционализма? – будучи во многом мальчишкой, он проверяет на серьёзность соперника ещё раз: не откажется ли республиканец жениться на даме сердца.
