Ломая лёд - страница 7

На календаре было 20 января: до Олимпиады оставалось чуть больше двух недель, когда нашу сборную увезли тренироваться в Новогорск. Тренировка прошла ужасно: от недоедания кружилась голова, я сорвала все прыжки, даже третий перекат программы не получился.

– Просто невозможно! Ты так собираешься выигрывать главный старт? Не трать моё время, иди на соседний лёд, катайся с детьми, – холодно отрезала Игнатьева, когда я подъехала к ней.

Спорить было бесполезно. Я боялась тренера. Вздохнув, надела чехлы и пошла в соседний корпус.

«Не уйду, пока не откатаю короткую программу чисто», – пообещала я себе и задержалась до девяти вечера.

В очередной раз упав с четверного риттбергера, я ударила рукой по льду и поползла к выходу – уже открыли калитки для ледовой машины.

Ненавижу уходить, когда что-то не получается. Такие моменты случались редко, но каждый раз доводили до истерики. Что не так? Почему не могу сделать элементы, которые катаю ежедневно?

Кое-как развязав коньки, я посмотрела на стопы, растёртые до мозолей. Перед чемпионатом пришлось срочно раскатывать новую пару, и до сих пор кататься было больно, но ради Олимпиады можно было потерпеть. Собрав вещи, я отправилась в номер.

И там сорвалась: рыдала так, что, наверное, слышал весь этаж, но мне было всё равно. Знала – нужно потерпеть ещё немного, но позволила себе слабину. Не знаю, сколько плакала, но в какой-то момент меня обнаружила Алина, приехавшая улаживать вопросы с рекламой, в которой я должна была участвовать.

– Я не могу так больше, – давясь рыданиями, сказала я. – Всё, над чем я так упорно работала, рассыпается на глазах. Я устала во всём себя ограничивать и чувствовать себя дерьмом.

– Давай успокоишься и всё расскажешь, – спокойно предложила Алина, помогая мне встать с пола.

Я умылась, сделала несколько глубоких вдохов, села рядом с Алиной на кровать и начала:

– Я не знаю, в какой момент всё пошло не так. Ты же тоже заметила, как я стала полнеть, – посмотрела я на неё, но Алина только нахмурилась. – В общем, уже несколько месяцев у меня не идут прыжки и вращения. На тренировках ничего не получается. Чтобы хоть как-то стабилизировать программы, я начала худеть, но это с переменным успехом. С Натальей отношения портятся всё больше. Мне кажется, она делает ставку на Вику, а не на меня. И я не знаю, как обо всём этом сказать маме… – отстранённо рассказывала я. – Извини, что вывалила это на тебя. Надо немного потерпеть – и всё будет в порядке.

– Тот обморок на чемпионате – тоже из-за похудения? – мрачно спросила она.

– Да.

– Я не твоя мама, чтобы решать, но, пожалуйста, не доводи себя до такого. До Олимпиады осталось совсем немного, а после сможешь спокойно выдохнуть. Успокойся и делай, что можешь. Если нужно будет поговорить – я всегда рядом, – Алина обняла меня.

Кто бы тогда знал, что после Олимпиады начнётся новый круг кошмара, длящийся по сей день…

До дома по пробкам я добирался больше двух часов, и все мои планы по записи гитарной партии в домашней студии пришлось перенести на завтра. Но я не жалел, так как узнал о Нике больше и смог лучше понять, почему она стала такой закрытой.

Ника, Ника, Ника… За один день ее в моей жизни стало так много, что заметил я это, когда залип на ее странице в TikTok, смотря видео, где пятнадцатилетняя она и трое парней-одиночников синхронно прыгают четверной тулуп. Эффектное видео набрало несколько миллионов просмотров, а комментарии продолжали прибавляться, несмотря на то, что опубликовано видео было больше четырех лет назад. Последнее видео с нарезкой кадров из программ олимпийского сезона было опубликовано в день вынесения приговора по делу о допинге – и с тех пор больше ничего.