– Тихо, она еще спит, – предупредила Клэренс, услышав, как открывается дверь, сбилась со счета и с досадой подняла голову.
Увидев Робина, она отложила вязание и подбежала к брату:
– А Вилл? Он вернулся с тобой?
– Вернулся! Беги к нему! – рассмеялся Робин.
Клэренс, радостно ахнув, бросилась к двери. Вилл Скарлет, входя в комнату следом за Робином, посторонился, пропуская сестру, которая едва не сбила его с ног, и не удержался, чтобы не проводить ее ласковым шлепком.
Разбуженная голосами и смехом Марианна сонно заворочалась и приподнялась на локте, моргая глазами, в которых плавал дурман сна, вызванного травяным отваром. Робин сбросил плащ и сел на кровать рядом с ней.
– Доброе утро, родная! – тихо сказал он, привычно пощупав ее лоб. – Жара нет. Как тебе спалось?
Марианна обняла его и потерлась щекой о его щеку, холодную от зимнего ночного мороза. Заметив рядом Вилла, она ласково улыбнулась и ему. Ее глаза прояснились, она увидела на одежде Вилла герб Гисборна, удивленно перевела взгляд на Робина и обнаружила, что и тот одет ратником Гисборна.
– Что это за маскарад? – с недоумением спросила Марианна, снимая руки с шеи Робина. – Где вы были?
– В гостях у сэра Гая, – ответил Вилл и принялся расхаживать по комнате, фыркая, как рассерженный дикий кот.
– Так он жив?! – нахмурилась Марианна.
– Ночью был еще жив, – сказал Робин, поднимаясь с постели, и, заметив в глазах Марианны прежнее непонимание, пояснил: – К огромному сожалению, стрела Статли ранила его, а не убила, как мы надеялись. Но рана должна была быть очень тяжелой, таковой она и оказалась. Да еще воспалилась. Поэтому Гай, заглянув смерти в глаза, пожелал причаститься и исповедоваться.
– А вы откуда узнали, что ему нужен священник?
– От его слуг, – ответил ей Вилл. – Они, когда попадают к нам в руки, становятся разговорчивыми. Вот и поведали нам о приказе их господина, а мы поспешили исполнить желание умирающего сэра Гая и привезли к нему священника. Чересчур добросовестного священника, на мой взгляд!
Робин достал два кубка, налил в них вино и протянул один Виллу. Тот залпом осушил кубок и глухо сказал:
– Пойду, сброшу с себя одежды с этим гербом, отмоюсь от них, а после побеседую с отцом Туком!
По его губам скользнула непонятная для Марианны и весьма свирепая улыбка, и Вилл ушел. Марианна, почувствовав слабость, прислонилась плечом к стене и посмотрела на Робина. Он, не присаживаясь за стол, неспешно пил вино, глядя в окно отрешенным взглядом.
– Ничего не понимаю! – сказала она. – Зачем вам понадобилось снова рисковать и пробираться в замок Гая, если вы уехали, оставив его в живых? Только не уверяй меня, что тебя действительно заботила его душа.
Робин перевел взгляд на Марианну и усмехнулся:
– Душа Гая меня уже давно не заботит. Она для меня ясна, как линии на моей ладони, – ответил он, поставив на стол опустевший кубок. – Священник был только предлогом, чтобы проникнуть в замок, куда я, кстати, сам не входил, не будучи уверенным в том, что молочный брат Гая и командир его ратников вновь окажется таким же снисходительным, каким он показал себя в Ноттингеме. Нам был нужен Хьюберт, который безвылазно сидел в замке, едва туда перевезли Гая.
При имени Хьюберта Марианна замерла.
– И что? – настороженно спросила она, не сводя глаз с Робина.
– И вот Хьюберт снова в Шервуде, стрелкам объявлен сбор, и сегодня мы наконец покончим с этой всем изрядно надоевшей историей, – бесстрастно ответил Робин и, оглядев себя, брезгливо поморщился. – Пожалуй, я последую примеру Вилла и схожу в купальню. Меня тоже воротит от герба Гая!
