– Вот вы где, мисс! – сказал он по-ритански. – То есть, я хотел сказать: миссис!
Помощник отца был одет в светлый летний костюм и такого же цвета шляпу. При приближении к Лорейн, он снял головной убор и чуть одернул пиджак.
– Я пришел попрощаться.
– Что? – ахнула Лорейн. – Ты уезжаешь? Так скоро?
Эшли жестом пригласил её присесть на одну из кованых скамеек, а когда Лорейн в шоке на неё опустилась, сел рядом и продолжил, вертя в руках шляпу:
– К сожалению, я не могу остаться. Дела сэра Джереми не терпят отлагательств. Я отправлю ему телеграмму из порта о состоявшейся свадьбе, а сам должен ехать в Сингапур по его поручению.
У Лорейн застрял в горле ком. Эшли был последней ниточкой, связывавшей её с домом.
– Мы проделали такой длинный путь, а теперь ты уедешь, не пробыв и двух дней? Прошу, останься ещё хотя бы на неделю. Тебе ведь тоже нужен отдых!
– Я бы и рад, миссис, но не могу, – он глядел на свою шляпу. – К тому же я уже велел подавать экипаж.
Лорейн всхлипнула и вдруг поняла, что плачет. Она прижала ладони к щекам.
– Ну что вы, мисс! Все будет хорошо! – беспомощно взглянул на неё Эшли.
– Нет, не будет! Мой муж даже видеть меня не хочет! Он смеется надо мной! Зачем? Зачем нам нужно было жениться? Как отец и мистер Эрдман могли так с нами поступить!
Она размазывала слезы по лицу, сгорая от стыда и злясь на себя за то, что устроила такую ужасную сцену. Но у нее не было больше сил притворяться, что все в порядке.
– Не нужно делать поспешных выводов, мисс! – сказал Эшли, неловко погладив её по плечу. – Вы знакомы с Робертом всего день. Нужно время, чтобы узнать друг друга. Уверен, когда вы познакомитесь ближе, все наладится.
Лорейн было страшно неловко, и она поспешила перевести тему:
– Смотри, как здесь красиво!
– Да, сад замечательный! – огляделся он, будто очень заинтересован. – Мы с вами устроились под яблоней.
– Яблони растут и у нас, – проговорила Лорейн, стараясь выровнять дыхание. – Но погляди, какие тут необычные цветы!
Она перегнулась через подлокотник и провела пальцем по причудливому лепестку, прикрывающему сердцевину желто-зеленого цветка с темными прожилками.
– Что вы делаете?! – воскликнул Эшли и буквально оттолкнул её руку.
Но она и сама поняла: что-то не так – палец обожгло, как крапивой.
– Это же аризема! Она ядовита! – заявил Эшли.
Он поднялся и потянул её за собой к питьевому фонтанчику, выглядывающему из-за кустов роз. Лорейн промыла палец водой, жжение не прошло совсем, но стало легче.
– Я не знала, что это за цветы, – покачала она головой. – И не думала, что ты разбираешься в растениях!
– Я и не разбираюсь, – усмехнулся помощник отца. – Но я много путешествую по делам сэра Джереми. Один раз в Ситае точно так же обжегся.
Они замолчали. Лорейн ещё держала палец в воде, чувствуя, как уходит боль. Она вдруг вспомнила, что имя Эшли тоже связано с растением. По-древнеритански «эш» означает «ясень».
– Я должен идти. Экипаж, наверное, уже ждет.
Лорейн кивнула, она уже поняла, что его отъезд неизбежен и её уговоры ничего не изменят. Осторожно вытерев ладонями лицо, чтобы на нем не осталось следов слез, она поспешила за Эшли, чтобы проводить.
На крыльце ждал Павел Алексеевич. Он сердечно попрощался с помощником отца, а вот Роберт не появился.
– Вы справитесь, мисс, – сказал Эшли на прощание, прежде чем вскочить на подножку коляски, а потом махал шляпой, пока экипаж не скрылся из виду.
