– Достаточно? – спросила Алёна, неприятно удивлённая бурностью и детальностью своего воображения.
– Да, вполне, даже с излишком. Но оставь, как есть. Добавь ещё всяких насекомых, побольше пауков. И змей.
С неба густо, практически осадками, посыпались гады – тарантулы, сколопендры, скорпионы, гремучие змеи.
– Да, вот так хорошо. Теперь давай немного пройдёмся вглубь этого ужаса.
Алёна нехотя повиновалась, разгоняя тварей, кишащих на их пути, силой мысли. Она и волк шли, обходя осыпающиеся, выжженные окопы и ядовито дымящую технику, поскальзываясь на густых кровавых потёках и стирая чёрные хлопья опустившейся с небес копоти, лишь её размазывая.
– Какой во всём этом смысл? – с отвращением произнесла Алёна.
– Просто запоминай, – поучал волк. – Мы идём, вокруг непроглядный ужас, но мы продолжаем идти. И ты видишь, как конкретно можно обойти каждое препятствие, как миновать колючую проволоку, как не наступить на мины. Запомни это.
– Хорошо. Запоминаю.
– Любой страх нужно детализировать, определить его природу. И понять главное – любую преграду можно миновать. Как и справиться можно с любой ситуацией. Люди во сне обычно пребывают в эго-состоянии ребёнка с гипертрофированными реакциями на любую эмоциональную ситуацию. А нужно перейти в эго-состояние взрослого – нужны адекватные, ситуативные реакции. Через осознанные сновидения мы пропишем тебе в подсознание новую модель, что потом может пригодиться и в реальной жизни.
– Как всё сложно… – кашляла от удушливого дыма Алёна.
Взмах её красивой руки – и едкие клубы чада расползлись по сторонам. Лужи крови просочились в почву, из недр которой тут же выскочили, точно россыпь васильковых капель, крохотные цветы, покрыв за одно и танки, и тела убитых.
– Так приятнее идти. Вот такая у меня взрослая борьба со страхами, – улыбнулась Алёна, стараясь больше смотреть на новорождённые цветы, чем по угрюмым сторонам.
– Вижу. Ты на верном пути. Ты смотрела много военных фильмов? У тебя довольно подробно прорисованы детали. Очень натуральные, объёмные образы, – волк окинул взором поле брани от сих до сих.
– Ну да, папа их очень любил. Ну, и мы с братом смотрели с ним за компанию. Но я не люблю оружие. Боюсь крови, когда её много. Война – это ужас… Это грязь и смерть. И нет в ней никакой романтики, как иногда показывают в кино.
– Война – это странное соревнование мужчин. Кто остался жив, тот и победил. Беда войны в том, что с неё нельзя вернуться домой. Она с тобой навсегда, потому что в войнах побеждают страны, а человек на войне всегда проигрывает.
– Даже с войны с самим собой не вернуться? – трунила волка Алёна, вернув ему его крылатую фразу без крыльев разве что.
– Даже с неё. Ладно. Мы увидели достаточно. Надеюсь, ты всё запомнила. Теперь стирай всё это и переноси нас к твоему дому, внутри которого мы, собственно, и спим сейчас.
– Так, – Алёна закрыла глаза, и поле брани, скрутившись гигантским, абсолютно безвредным для двух путешественников по грёзам вихрем, мгновенно исчезло, вернув сну его первозданно здоровый вид.
Дом выпал с небес и с пыльным грохотом рухнул на землю. Почва вмиг иссохла под ним, глубокие борозды трещин перепахали округу, ветвисто расходясь до самого горизонта: на полях и лугах воцарилась безжизненная пустошь. Молочные облака скисли, кисельные берега обмелели, птицы и бумажные самолётики, превратившись в камни, осыпались вниз. Дом вверг весь сон в мерзкую оторопь, поглотил его, вмиг подчинил своей воле.
