Не сдержавшись, девушка хихикнула в подушку и, основательно укутавшись, наконец задремала.
Она замечательно выспалась в тепле, на чистом белье, что источал едва уловимый аромат табака от трубки Деламара. Когда она проснулась, Камиль уже встал и расчёсывал свои густые тёмные волосы перед зеркалом.
– Доброе утро, Кароль, вид у тебя не такой замученный, как накануне.
Девушка улыбнулась и торопливо оправила мятое платье. Щёки её порозовели, глаза блестели от радости. Силы небесные, Камиль и впрямь оказался порядочным человеком и, должно быть, действительно помогает ей без всякой корысти. Сейчас, при свете серого утра, он выглядел ещё моложе, чем вчера, и, умываясь, она принялась гадать, сколько ему лет.
Завтракать пришлось внизу, в вонючей комнатушке хозяйки. Пока та ходила в ближайшую лавку за едой, Каролина, чтобы избежать неловкости, начала расспрашивать про старуху.
– Мадлон та ещё пройдоха, она старьёвщица. В квартале её прозвали мамаша Дерьмо. Но умом Бог её явно не обидел. Она хитра до крайности и умеет держать язык за зубами. Уже пару лет я щедро плачу ей за услуги, и старая бестия могла бы оставить своё ремесло. Но она рассудила, что вид бедной старьёвщицы даёт ей больше преимуществ.
– Господь милосердный, да чем же?
– Во-первых, её дань хозяину составляет сущие гроши. Во-вторых, вонь лачуги отбивает охоту заглянуть к ней даже незадачливых воришек.
– Для кого же она копит деньги, у неё есть родня?
– Нет, мужа у неё отродясь не было, а единственный сынок угодил на виселицу ещё лет пятнадцать назад. Думаю, ей просто доставляет удовольствие тайком перебирать монеты. А иногда она отправляется на другой конец города, чтобы полакомиться устрицами и рубцами по-лионски. Словом, мамаша Дерьмо редкая проныра и отъявленная лгунья. Держу пари, что мои деньги она припрятала и еду в лавке выклянчит в долг.
Вернувшись, старуха выложила на стол пирог, кулёк с печёным картофелем, кусок сыру и водрузила на полку колченогого буфета бутыль вина.
– Ужас, как подорожал сыр, парень! – отдуваясь, выдала она. – Денег, что ты дал, едва хватило. Вино и картофель пришлось взять в долг.
Каролина переглянулась с Деламаром и опустила голову, скрывая улыбку.
– Ужасно! Но что делать, придётся оставить тебе ещё пару монет, дабы ты расплатилась с лавочником, – с фальшивым вздохом ответил Камиль.
Вонь в комнате старухи и впрямь могла отбить аппетит, но девушка слишком проголодалась и, стараясь дышать ртом, принялась за еду.
– Послушай, Мадлон, пока мы завтракаем, подбери-ка нам парочку костюмов, сутану священника для меня и убор монашки для моей подружки.
Старуха кивнула и принялась копаться в куче тряпья, выставив свой необъятный зад. Ещё до полудня из потайного хода, что вёл из чулана старьёвщицы прямиком на другую улицу, вышел молодой благообразный падре и миловидная послушница.
– А к чему этот маскарад, Камиль? – шёпотом поинтересовалась Каролина, поправляя убор.
– Обычная предосторожность. Я покидаю Париж и не хочу, чтобы об этом узнали раньше времени.
Девушка продолжала торопливо семенить за своим спутником, спотыкаясь на каждом шагу.
– Хм, не думал, что ты опьянеешь от одного стаканчика вина, – буркнул Деламар.
– Вовсе я не пьяна! – обидчиво ответила девушка – Просто мои башмаки… Боже, подмётки того и гляди отвалятся. – Она густо покраснела и прикусила губу. – Если раздобыть верёвку, то я смогу их подвязать, – потупилась она.
