– Доброе утро!
Герман от неожиданности аж подпрыгнул, во всяком случае ему так показалось. Обернувшись, он увидел мужчину с большим походным рюкзаком, который уже протягивал руку.
– Меня зовут Нил, а вы должно быть Герман?
– Приветствую, да я Герман.
– Ну как настроение? Готовы к экскурсии?
– Все хорошо. Если вы о такой готовности – Герман указал взглядом на рюкзак Нила, – то я как-то не думал, что нужно брать какое-то снаряжение.
– Нет, не нужно. Мы до темноты спустимся с гор. Это мое снаряжение, я просто сейчас живу в горах. Двигаемся? Я и так немного опоздал.
5
Первые минут десять шли абсолютно молча, и Герману начиналась казаться странной эта экскурсия. Поспешных выводов делать не хотелось, но смахивало на дешевый развод. «Сейчас приведет меня к какому-то маленькому музейному экспонату, заделанного под старую старину. Расскажет небылицу и запросит денег. Ну и если откажу, то либо какие-нибудь братки, либо менты подтянутся, и будут отжимать». Но все равно Герман продолжал уверенно подниматься за Нилом, а тропа вела круто в гору и подъем обещал быть долгим.
Они прошли еще час очень быстрым темпом, когда Нил остановился на привал, и Герман с удовольствием плюхнулся на, своего рода, скамейку из нескольких бревен.
– Устал? – спросил Нил.
– Есть немного. Самое время отдохнуть, – ответил немного запыхавшийся Герман.
– Ну ты все равно молодец, видать бегаешь. Обычно к этому месту все еле дышат.
– Да я просто не хочу показаться слабеньким, – засмеялся Герман.
– Отлично, – улыбнулся Нил.
«Самое время поговорить, – думал Нил, пока была взята передышка, – все лишние мысли из головы Германа должны были отпасть еще при подъеме, от такого спринта в гору голова должна была очиститься, если, конечно, она не забита всякой ерундой до самых краев. Но смех уже дает надежду на продолжение».
– Слушай, скажи, пожалуйста, пока отдыхаем, знакомо ли тебе такое ощущение: как будто ты ничего вокруг себя не видишь и ищешь нужную тебе вещь, зная, что она лежит на расстоянии вытянутой руки, только не зная где именно? И ты машешь руками и кружишься вокруг себя, пытаясь поймать это что-то очень важное, но тебе никак не удается ничего нащупать. Время идет и его не повернуть вспять, искомое стареет и ссыхается, а ты все крутишься в каких-то конвульсиях, да ты даже боишься сделать один шаг, чтобы не потерять хотя бы место своего понимания. И это ощущение постоянно преследует, дает какие-то намеки, что ты все ближе и ближе к своей цели, что вот-вот схватишь и наконец-то сможешь для начала посмотреть и увидеть, что «это» вообще было, но, на самом деле, ты, как Ахиллес никогда не догонишь черепаху, расстояние будет стремиться к нулю, но никак нулем не станет, и вообще, так и не узнаешь, что гнался за черепахой.
– Это ощущение я испытываю постоянно. И чем дольше я не могу поймать необходимое, тем сильнее оно притягивает. У меня оно проявляется в снимках – делаю несколько кадров, а потом вижу, что как будто нужное осталось где-то между ними, в каком-то микромгновении. И всё: один кадр рано, следующий поздно, а вечность застыла где-то между ними.
– Вечность… Отлично, так тому и быть. Будем употреблять сегодня это слово.
– Какое?
– Вечность. Ты очень тонко подметил. Становится интереснее. Давай еще пару минут отдыха и двигаемся. Темп будет уже полегче.
Герман продолжал переводить дыхание, а Нил внутренне улыбался. Предчувствие пока не подвело, клиент теплый, бросается фразами, сам не понимая их силу. А Герман только сейчас обдумывал вопрос Нила. Только сейчас ему проявился абсурд диалога. «Целый час вообще шли молча, а тут спрашивает про что-то невообразимое. Но еще абсурднее, что я понял его, да и еще ответил так, как не смог, даже если бы готовился к такому вопросу весь этот подъем», – к Герману вернулся мыслительный процесс, который пропал в последний час, вместе со всеми подозрениями.
