— Здесь даже не замостили дорогу, — пробурчала Карна, придерживая подол длинной юбки свободной рукой.
— Удивительная привередливость для монахини, — заметил ловец.
Карна мрачно покосилась на него исподлобья. Выглядел он до отвращения довольным и хитрым — словно кот, тайком налакавшийся сметаны.
— Тебе лучше смотреть под ноги, — посоветовал он. — Если не хочешь упасть в грязь лицом в прямом смысле.
Карна, фыркнув, отвернулась. Она и так рассмотрела его профиль. Нос ловца был слегка кривоват, как будто не слишком правильно сросся после перелома, а подбородок потемнел от щетины, хотя утром Рихард брился.
— Не помню, когда мы успели перейти на «ты», — проворчала она.
— Сразу после того, как ты влепила мне пощечину, — тут же отозвался он.
Карна снова покосилась на него — обижается? Нет, сияет как медный таз.
А вот она мучилась чувством вины. Первое, чему их учили в институте благородных девиц, — это вести себя с достоинством в любой ситуации. А она разоралась, как базарная баба, стала обзываться, драться… Конечно, ее спровоцировали — сначала его друг, который вел себя хуже свиньи, потом сам ловец, когда забрался в ее личные воспоминания. Но она не должна была опускаться до их уровня.
— Послушайте, Рихард…
— Давай на ты, — перебил он ее, — раз уж перешли. Нам предстоит тесное сотрудничество, а я, если честно, не умею во все эти условности.
— Об этом я и хотела поговорить, — кивнула Карна. — Мое поведение было неподобающим.
Он слегка удивленно приподнял бровь, глянув на нее.
— Ты вел себя соответственно своему воспитанию, и странно было ожидать другого, — продолжила она. — Ты — продукт своей среды, и вполне логично, что поступаешь как…
— Дегенерат? — подсказал он ей.
Карна почувствовала, как к щекам прилила кровь.
— Я не должна была тебя оскорблять, — тихо, но твердо сказала она. — Хоть ты и заслужил. Надеюсь, ты не станешь таить на меня обиду. Просто все это выбило меня из колеи. Я думала, что аббатиса оставит меня в монастыре, я проведу полгода или год послушницей, а потом приму постриг, и дальнейшая жизнь казалась мне простой и понятной, а теперь я здесь, и сама не понимаю, почему согласилась…
— Августина умеет брать на слабо, — улыбнулся он. — Я не раз на это попадался.
— Вы давно с ней знакомы?
— Она работала в приюте, где я рос.
— О, ты вырос в приюте…
— Ты так истово веришь в бога? — спросил вдруг Рихард.
Карна помолчала, идя рядом с ним. Ее пальцы лежали на крепком мужском предплечье, и она чувствовала твердость мышц даже через пальто. Наверное, хорошо быть таким сильным, уверенным, не пасовать перед смертью и убивать тварей тьмы за десяток монет…
— Я не знаю, во что мне верить, — сказала Карна. — Но речь не обо мне.
Рихард остановился у входа в двухэтажное здание из серого камня, из-за зашторенных окон которого пробивался свет. Сбоку от ступеней торчала какая-то железная полоска, и Карна со смесью любопытства и брезгливости увидела, как ловец принялся счищать об нее грязь, налипшую на ботинки.
— Давай, теперь ты, — сказал он, поддерживая ее под локоть.
Вторая рука обняла ее за талию, и Карна не стала возмущаться. Стоя на одной ноге, она провела второй вдоль железки, отскребая грязь. Справившись, повернулась к ловцу. Фонари освещали его лицо, но глаза казались темными провалами в бездну.
— Пожалуйста, прости, что назвала тебя моральным дегенератом, — выпалила она на одном дыхании.
