Дверь открылась с протяжным надсадным скрипом.
В квартире было холодно. Окно на кухне оказалось открытым.
Удивленная, Ева скинула рюкзак у двери и неторопливо закрыла оконную створку.
– Мам?!
Медленно расстегивая пуговицы куртки, она пошла к залу.
Ева не сразу осознала, что увидела. Мозг отказывался воспринимать чудовищную реальность.
В потолке, доставшийся им вместе с квартирой, был вбит крепеж для спортивных снарядов. Вещь для их семьи бесполезная, но снимать ее тем не менее не стали.
Ева не понимала, зачем там этот странный квадрат с облупившейся краской. Она была уверена, что крепеж никогда им не пригодится.
Она ошибалась.
Ее мать нашла для него применение.
Что было после того, как она обнаружила окоченевшее тело, Ева помнила плохо. Кажется, она побежала к соседке, которая иногда угощала ее конфетами и в особенно плохие ночи пускала переночевать на диване в зале.
Потом приехали люди в форме. Забрали тело.
Ева не была уверена, что плакала тогда. Сколько бы она ни пыталась, не могла вспомнить, чувствовала ли она что-то, кроме обиды.
Потому что мама предала ее. Обещала, что они все выдержат, со всем справятся и когда-нибудь будут жить счастливо, а потом бросила.
Оставила одну во всем мире. Но что хуже всего – оставила ее один на один с отцом.
Порой Еве казалось, что мать она ненавидела даже больше, чем отца. Он бил ее, относился как к мусору, но никогда не давал ложных надежд. В отличие от мамы.
Пожалуй, Ева действительно могла понять, почему брат Кайдена посчитал его смерть предательством…
– Кайден?
– М-м-м?
– А как его зовут? Твоего брата? Ты уже несколько раз о нем говорил, но ни разу не называл по имени.
– Он запретил произносить его имя.
– После того как ты похитил ту девушку?
Кайден покачал головой.
– После того как умер.
– Все так плохо?
– Могло быть и хуже, – усмехнулся он. – Брат мог проклясть меня. Он величайший герой, ставший сильнейшим богом. Я бы сказал, его власть безгранична, но даже у Небес был предел. У рожденного человеческой женщиной он определенно должен быть. Впрочем, проклясть меня и отправить к стражам он мог бы. К счастью, не стал.
Некоторое время в вагоне слышался лишь размеренный стук колес.
Пока Ева пыталась справиться с чувствами, растревоженными дурным воспоминанием, Кайден вовсе запретил себе думать о прошлом. Слишком много ошибок он совершил за свою долгую, но до смешного бессмысленную жизнь.
– Кайден?
– М-м-м?
– Возвращаться в купе ведь… не обязательно?
Он взглянул на Еву. Она старалась выглядеть спокойной, но глаза ее выдавали.
Кайден мог ее понять: отдохнуть в месте, куда возвращаешься после смерти, не получилось бы даже у него.
Ева не хотела идти в купе, но после второй смерти наконец решила проявить осторожность. Чтобы не умереть в очередной раз.
– Не обязательно. Мы можем переночевать здесь.
– Мы?
– Мне тоже там не нравится, – признался он.
Ева нашла пледы в шкафчике за барной стойкой и соорудила себе уютное гнездо. Кайден, которому она кинула один из пледов, не меняя позы, расправил его, небрежно укрывшись.
– Нам следует хорошенько отдохнуть, – сказал он. – Завтра мы умрем…
«И неизвестно, будет ли у нас время для отдыха в следующем месте», – мрачно подумал он, но не произнес вслух, чтобы не тревожить ее попусту. Они не поладили сразу, и Кайден подозревал, что у него с Евой еще будет множество проблем, но он не мог не признавать силу ее духа – пережив две смерти, она все еще оставалась спокойной и собранной. Это… подкупало.
