– А почему ты решила, что они мне не понравились? – удивился я. – Картины написаны рукой мастера. У меня были вопросы лишь к их содержанию. Поэтому смело показывай, что ты там изобразила.
– И будь готова к критике! – прибавила Вива с улыбкой. – Ладно, сейчас принесу.
Она поспешила в спальню и через минуту втащила в гостиную мольберт.
– Картина еще не окончена, – предупредила девушка. – Так что, не суди строго!
Я подошел к мольберту, снял с него покрывало и увидел портрет обычного человека лет тридцати пяти, стоящего в каком-то огромном зале, залитом дневным светом. Человек был одет в ярко-синюю футболку. Он улыбался, однако во взгляде скользили настороженность и что-то похожее на тревогу.
– Неплохой портрет, – констатировал я. – Молодец!
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Вива и как-то застенчиво опустила голову.
– Что такое? – я попытался заглянуть ей в глаза.
– Боюсь твоего вопроса, – обронила девушка, отворачиваясь.
– Какого вопроса? – не понял я.
– Боюсь, что ты спросишь, кто это, – она кивнула в сторону картины. – И мне придется тебе рассказать. А ты не поверишь, станешь смеяться, а то и обвинять меня в сумасшествии…
– Да я уже привык к твоим странностям! – небрежно махнул я рукой. – Так что можешь смело рассказывать, кого изобразила.
Вива подошла ко мне поближе, обняла за талию и, глядя на картину, изрекла:
– Этот милый человек – Джордж. Он… ну, как бы тебе правильно объяснить, чтобы ты понял… В общем, он – биоробот, ни интеллектом, ни чувствами, ни эмоциями, ни организмом не отличающийся от человека…
– Разве такие биороботы уже существуют? – заулыбался я. – Ах да, конечно, существуют – в твоем воображении.
– Я же говорила, что ты будешь иронизировать! – немного обиделась девушка.
– Ладно, извини, – я чмокнул ее в щечку. – Рассказывай дальше!
Она взглянула на меня с сомнением, помолчала, а затем стала говорить:
– Уже давным-давно ученые думают над проблемой продления человеческой жизни. Но пока ничего существенного не получается. И даже тогда, когда врачи научатся заменять износившиеся органы людей на искусственные, толку будет мало. Удастся лишь продлить человеческий век максимум на сто лет. Вся проблема – в износе самого мозга, неизбежных изменениях в нем, происходящих с течением времени. Но однажды решение будет найдено! Группа малоизвестных ученых разработает революционную технологию цифровой записи личности, эдакого копирования сущности любого конкретного человека – его сознания, особенностей характера, памяти…
Вива говорила с таким жаром, так живо, при этом отчаянно жестикулируя и гримасничая, что я поневоле проникся интересом к ее рассказу.
– И вот человек умер, а запись его личности осталась, – продолжала она. – Нужно лишь поместить эту запись в носитель, способный усваивать новую информацию, развиваться, – и человек, пусть на вид другой, совсем не похожий на прежнего, будет опять жить. Он сохранит все черты характера, привычек, всю память, все желания и помыслы умершего… Долгое время ученые будут биться над разработкой носителя. И, наконец, его создадут – через четыре десятилетия после изобретения цифрового копирования личности человека. Носителем станет идеальный биоробот – искусственный, но с более совершенным организмом, человек. Джордж, которого ты видишь на картине, – первый биоробот с заложенной в него сущностью умершего мужчины…
Девушка умолкла. А я, потрясенный ее рассказом, стоял с открытым ртом. В тот момент у меня не было ни малейшего сомнения в правдивости слов Вивы. Но вскоре я пришел в себя, стал нормально соображать. И во мне проснулся скептик.
