– Видео?
Дани поняла, что в своих размышлениях она свернула куда-то не туда.
– Да. Да. – Она кивнула как болванчик, поспешно запихивая эти пугающие мысли под воображаемую кровать. – Видео – и твое сокрытие личности – не будем об этом забывать.
Заф фыркнул:
– Сокрытие личности? Серьезно? Ты об этом хочешь поговорить?
Дани предпочла проигнорировать сарказм:
– Знаешь, я бы с бóльшим интересом слушала твои истории про регби, если бы знала, что ты настоящий профессионал.
– Неужели?
Она на мгновение призадумалась:
– Вообще-то, нет. Забудь.
На ее вкус его смех стих слишком быстро.
– Послушай… насчет видео. Я просто хотел сказать, что мне действительно жаль. Мне, наверное, не нужно было нести тебя вот так.
Он что, просит прощения? Серьезно?
– Заф, ты же понимаешь, что это не твоя вина, что нескольким студентам нечем было заняться, кроме как снимать и строить теории по поводу двух незнакомцев, которых они видели выходящими из здания, не так ли?
– Ну, да. Но я не знаю, может ли такое внимание навлечь на тебя неприятности, или…
– Нет. Я уже поговорила со своей начальницей, и ее нисколько не беспокоит то, что она назвала «интернет-сплетнями». По-видимому, все это не имеет отношения к ее жизни и к отделу в целом. Так что, пожалуйста, не беспокойся об этом.
– Хорошо, – сказал Заф. – Хорошо.
Но почему-то не расслабился. Во всяком случае, Дани почти видела, как вокруг него нарастает и раздувается воздушным шариком напряженность.
– Тебе такое не нравится, не так ли? – спросила она, не в силах сдержать вопрос.
Заф запнулся:
– Какое?
– Что люди говорят о тебе.
Их глаза встретились, в его взгляде промелькнул намек на удивление:
– Нет. Не… не совсем. Кое-что неплохо, а что-то выходит за рамки, и народ порой не видит границ. Ну, и плюс к тому, я…
Он замолчал, плотно сжав губы, как будто не хотел дать второй части предложения выйти наружу.
– Ты… что?
Дани хотела знать, потому что всегда была ужасно любопытной по натуре, а не потому, что горечь в его голосе впилась когтями беспокойства в ее сердце или что-то в этом роде. Боже, да нет же. Разве что считать «когти беспокойства» обычной составляющей дружеских отношений – тогда, конечно, да.
– Я переживаю, – договорил Заф, и его челюсть напряглась. – Мне нравится думать, что у меня есть некоторый контроль над своей жизнью. От этого на душе становится спокойно. Но ты не можешь контролировать то, что говорят люди.
– Нет, – тихо сказала она. – Не можешь. Единственное, что ты можешь контролировать, – это то, что ты делаешь, и то, что ты делаешь, обычно… – «Чудесно». Но произнести это вслух было выше ее сил. – Хорошо, – закончила Дани довольно жалко. – Все, что ты делаешь, хорошо. Вот. По крайней мере, эта вещь. Понимаю, от этого немного толку, когда ты… думаешь… о чем-то тревожном… но… по крайней мере, эта вещь была хорошей.
Зафир наблюдал за ней со спокойной улыбкой, в уголках его глаз появились морщинки, и теплое выражение его лица пролилось на нее как солнечный свет:
– Значит, все, что я делаю, хорошо?
О боже. Иисусе Христе. Неужто какой-нибудь проходящий мимо добросердечный горожанин не может просто забить ее дубинкой до смерти?
Затем взгляд Зафа смягчился, и он сказал:
– Спасибо.
Страстное желание Дани провалиться сквозь землю немного уменьшилось.
Пора двигаться дальше, пока она не ляпнула еще что-нибудь нелепое:
– Раз уж мы затронули эту тему…
– Сгораю от нетерпения услышать, что станет следующим предметом нашего разговора, совершенно не связанным с предыдущими, – пробормотал Заф, потому что был тем еще мерзавцем.
