Опера, стоявшие раскрыв рот у самой проходной, справились с потрясением и рванули за ним. Увидев преследователей, парень побежал вдоль забора к пустырю, простиравшемуся за территорией хлебозавода, а по пути швырнул свой пистолет за ограду предприятия. Это существенно прибавило операм боевого задора, поскольку оружия ни у кого из них не было, постоянным ношением руководство наших оперативников не баловало, а чтобы бежать с голым пузом за вооруженным преступником, только что продемонстрировавшим пригодность своего оружия к стрельбе, – это надо очень любить свою Родину.
Ребята показали высокий легкоатлетический класс, особенно если учесть, что они еще не пообедали, и догнали убивца, скрутив его на пустыре. Надев на него наручники, они дотащили его до проходной, откуда позвонили в РУВД и вызвали подкрепление. Когда приехала патрульная машина, туда запихали злодея и выставили пост у валявшегося на территории хлебозавода орудия убийства. Оставалось только зафиксировать имевшиеся доказательства, для чего, собственно, и была вызвана я.
Я от души похвалила славных представителей убойного отдела, отметила их оперативную реакцию и мужество, а заодно поздравила и себя: получить дело об убийстве, совершенном в присутствии свидетелей, – это уже удача; а если эти свидетели – сотрудники отдела по раскрытию умышленных убийств, о такой везухе можно только мечтать.
Поохав и воздав должное героям дня, я подошла к трупу и присела перед ним на корточки. Беглый взгляд на распростертое тело насчитал четыре входных пулевых отверстия на груди. Странно, но в голову убийца не стрелял. Я выпрямилась. Сейчас пойду гляну на задержанного – и к вещественному доказательству. Сброшенный пистолет надо бы изъять в первую очередь, а то, неровен час, что-нибудь с ним приключится. Постовой моргнет и спохватится, когда пистолета и след простынет, или какой-нибудь любопытный, не исключая и руководящих милицейских работников, начнет лапать вещдок, приговаривая: «Хорошая штучка», да мало ли...
– Личность убитого установили? – задала я традиционный вопрос, подойдя к Мигулько.
Мигулько упивался происшедшим, живописал подробности погони перед вновь прибывшими и с трудом отвлекся на меня. Впрочем, я его не осуждала.
– А? Вот этого? – Мигулько кивнул в сторону джипа. – В машине барсетка была, там документы на имя Белоцерковского. Фотка к роже подходит.
– А кто он такой?
– А хрен его знает.
– Где документы?
– Там же, в машине. – Костик пожал плечами. – Вон, Фужеров присматривает.
– Слушай, Фужера не трожь, – взмолилась я, – кто со мной по серии пахать будет?.. Ой, Костя, – спохватилась я сразу, упомянув про серию, – меня же Сашка Стеценко ждет у метро...
– У-у, – многозначительно протянул Костя в нос, не разжимая губ, – понятно. – И скабрезно ухмыльнулся, даже забыв про собственный героический поступок.
Конечно, наша со Стеценко личная жизнь вот уже больше года покоя не давала оперативному составу милиции, прокуратуры и экспертного корпуса. Все хотели нам счастья.
– Что тебе понятно? – обиделась я.– Мы в больницу собирались к потерпевшему Коростелеву. Еще раз повторяю, Костик, хоть ты и герой дня, Фужера не трогай, он будет работать по серии. Между прочим, эксперты сказали, что орудие одно.
– Да брось ты, Маша, – Костик в упоении махнул рукой. – Ты ведь знаешь, каждое следующее убийство автоматически приостанавливает работу по предыдущему. Дались тебе эти черепно-мозговые! Лучше вот этим занимайся. Прямо кино!
