Ловушка для блондинов - страница 6

– Ну что, вы по поводу Коростелева? – осведомился он, не трогаясь с места; наверное, надеялся, что после моего ухода все-таки наестся до отвала.

Я кивнула.

– Он в сознании?

Доктор задумчиво потеребил торчащий из кармана черенок ложки:

– Хотите допросить? В принципе, не возражаю, только когда сам проснется. Будить не надо.

– А что можете сказать про перспективы?

– А что можно сказать... Хреновые перспективы. Серьезная черепно-мозговая, ушиб головного мозга. Отшибло мозги, короче.

Я поморщилась, но справилась с собой. В конце концов, доктору, специализирующемуся на лечении бомжей, уже трудно представить, что есть и нормальные люди.

– А он общаться-то может?

– Может. – Доктор пожал плечами. – Только не помнит ни хе... Простите, ничего не помнит. Амнезия.

– Что, вообще ничего?

– Даже имя свое не помнит, – подтвердил доктор. – Так что напрасно время потратите. Такое бывает при травме головы.

– А со временем? Память восстановится?

– А со временем, – ответил доктор, передразнивая мою интонацию, – надо будет гроб заказывать. Или дом хроников. Башка – она дело тонкое.

– Напишите мне здесь, пожалуйста, что с потерпевшим можно проводить следственные действия. – Я протянула доктору запрос на прокуратурам бланке.

Он перевернул его, взял у меня шариковую ручку и расписался под врачебным разрешением на допрос.

– Спасибо. Доктор, а это вы его принимали?

– Ну.

– А вы не помните, в каком состоянии была его одежда?

Доктор нахмурился, вспоминая.

– Да вроде в нормальном. Чистая, даже кровью не запачкана.

– А застегнута, расстегнута?

– Ну этого я не помню. А потом, до меня его «скорая» смотрела, они могли расстегнуть. А что, там сексуальное насилие? – Доктор впервые за все время разговора оживился. Я пожала плечами.

– А в истории болезни не записано, в каком состоянии была одежда?

– Ну пойдемте, глянем.

Доктор вспорхнул, как бабочка, и понесся впереди меня, даже не оглянувшись на окно раздачи, откуда донесся явственный женский вздох. Я едва поспевала за ним.

В ординаторской доктор живо выхватил из пачки меддокументов историю болезни Коростелева и просмотрел записи приемного покоя, после чего протянул историю мне.

– Нет, про состояние одежды ничего нет, – констатировал он с сожалением, пока я своими глазами убеждалась в этом. – Но если одежда повреждений не имела, а была просто расстегнута, могли и не отметить этого.

– Ладно, – я вернула ему историю болезни, – пойду караулить момент пробуждения.

– Если все-таки хотите его допросить, – крикнул доктор мне вслед, – советую сегодня без протокола не уходить. Завтра может быть поздно...

В палате шепотом балагурил Кужеров. Жена потерпевшего вежливо слушала его, но выражение ее лица было по-прежнему грустным, и она по-прежнему не выпускала руки мужа из своей. Муж ее лежал в той же позе, но капельница уже была убрана. Поскольку он так и не проснулся, я решила не тратить времени даром и допросить пока жену потерпевшего. Притулившись на табуретке рядом с ней, я пристроила протокол допроса на дежурную папку и заполнила графы данных о личности. Коростелева Ольга Васильевна, двадцати пяти лет, уроженка Приозерска, медсестра, в настоящее время не работает, адрес...

Но по существу заданных вопросов Ольга Васильевна ничего полезного для следствия не сообщила. На каждый вопрос она только распахивала свои голубые, как у Мальвины, глаза и отрицательно качала головой. С Виктором они поженились полгода назад, детей нет; жили душа в душу. Друзей близких у Виктора нет, врагов тем более. Он в прошлом году уволился с работы, поскольку завод, где он числился токарем, уже давно не функционирует. Жили на случайные заработки Виктора и на ее заработки – она еще и профессиональная массажистка, ходит по частным вызовам, в принципе им хватало. Вредных привычек у Виктора нет, пить он практически не пьет. Живут они здесь недалеко, от больницы направо и за угол. Куда муж шел сегодня, она ума не приложит. Может, какой заказ получил – он в последнее время ремонтировал стиральные машины, платили неплохо. Где находил заказчиков? Она не знает, в это она не вмешивалась. Она уверена, что на Виктора напали в парадной местные наркоманы-малолетки, их полно по дворам шляется. Эта свора как налетит с каким-нибудь обрезком трубы, не отобьешься. Все это она говорила тихим мелодичным голосом, то и дело взглядывая на своего Виктора. Под конец она еле слышно попросила: