***
Я забарахталась, задергала руками, окончательно решив в пользу «освободиться», а не «расслабиться и получить удовольствие».
Но решить было легче, чем сделать.
Как освободиться – когда, как бабочку к картонке пришпилили к стене?
И коленом ведь по яйцам не дашь – ноги в стороны разведены. Одна надежда на то, что смогу увернуться, пока с меня будут джинсы стаскивать…
А потом – что? Что?!
И тут, мои расслабленные и ошеломленные мозги на удивление подсобрались.
Раз силой не получается… попробую-ка я хитростью. А уж потом решу, что мне со всем этим делать.
Дав понять, что я все же решила расслабиться и получить удовольствие, я перестала дрыгаться и позволила разгоряченному декану пару секунд абсолютной свободы.
Чем он и воспользовался, окончательно стянув мой джемпер и, продолжая держать обе мои руки своей одной, атаковал лифчик. И, быстро справившись с застежкой, с торжествующим ревом рванул скрывающие мою грудь чашки кверху, закидывая весь лифчик мне за голову.
Я осталась полностью обнажена от пояса и вверх – под его темным, жадным и почти невыносимо обжигающим взглядом, от которого мурашки рассыпались и соски становились острыми и твердыми, как две маленькие вишневые косточки.
Боже, как он хочет…
Не успела додумать, потому что в следующую же секунду он сделал именно, то, что хочет, и мысли мои окончательно расплылись, превратившись в вязкий, мыльный кисель.
Поддав коленом мне под зад, поднял еще выше – так, чтобы моя грудь оказалась почти на уровне его рта...
– Розовые, блять... – процедил сквозь зубы. – Розовые... как я и думал…
И, дернув головой еще ниже, с гортанным, мучительным стоном втянул мой левый сосок себе в рот – так сильно и глубоко, будто хотел всю меня через него вытянуть.
Откинув голову на стену, я зашипела, каждое касание его языка ощущая как маленький разряд тока по нервам – оголенным и собранным в одну точку у меня на груди. Стреляющим прямо вниз, между бедер – туда, где все уже пылало, горячее и такое мокрое, что хоть выжимай.
Будто почувствовав это, мужчина оторвался от моего соска, оставляя его мокрым и беззащитным, опустил меня на пол и рванул свободной рукой пуговицу на моих джинсах.
И резко, одним движением, погрузил в мои трусики ладонь – не всю, конечно, пальца три. Все, что смогло протиснуться под тугую ткань.
– Твою ж мать, мокрая! – восхитился он липкой влагой, выдающей меня с головой. И пихнул руку еще ниже, раздвигая в стороны складочки средним пальцем.
– Не надо… – всхлипнула я, понимая, что сейчас просто кончу ему на руку.
Но, вероятно, мое «не надо» прозвучало как «не надо» из уст актрисы порнографического фильма – чувственное и растянутое с одной лишь целью – еще больше возбудить партнера и зрителей.
Во всяком случае, всерьез его не восприняли.
Разминая и теребя нежную плоть, средний палец декана в два счета добрался до клитора и рвался еще дальше – в самое лоно. В самое горящее и ноющее пекло.
– Трахну тебя как последнюю шлюху… – бормотал Матвей Александрович, явно плохо понимая, что говорит. – Отымею во все твои дырочки… и в рот, и сзади… пока пощады не попросишь, буду трахать… а потом отымею еще раз восемь… Сучка моя… будешь знать, как жопой на лекциях крутить…
***
Мои закатившиеся в ожидании блаженства зрачки вернулись на место.
Эй-эй! Не надо меня «во все дырочки»! Я не хочу во все дырочки! Я и в одну-то не прям согласна, но еще пару движений этого замечательного, чуть шероховатого пальца, и подумала бы…
