- Нет, Ника очень домашняя была. Из института домой, уроки, домашка, дополнительные курсы. А в последнее время еще и работа. Не до парней, как сам понимаешь. Я, конечно, пробил у ее подруг, с кем она в институте встречалась, но там 2 парня, с которыми у Ники ничего серьезного. На втором и третьем курсе встречались недолго. А рубашка, наверное, Колькина.
Мишка разгорячился и даже повысил голос. Развернул целую операцию из-да одной девчонки. И что в ней такого особенного? Мне никогда не понять отцовские чувства. Я не растил своих детей и уж тем более чужих.
Всех, кого родила моя бывшая подставная жена, были не моими, а нагулянными. Я жил с ней только для прикрытия. А потом надобность отпала, и я благополучно свалил.
Единственный человек, кого я любил, это Мика. Наверное, за неё я тоже мог развернуть военную деятельность, но этого мне уже не узнать. Больше, я никого кроме отца не любил. Отцом я считал Сергея Александровича. Но он мужик, бывший мент и сердце за него никогда не болело.
- На кого учится твоя Бэмби?
- У Бэмби голубые глаза, а у Ники зеленые.
- Что, лучше ведьмочкой назвать?
- Штык, как у тебя вообще получается шутить в такой ситуации?
- А что мне плакать, что ли? Я ее не знаю пока. Не видел, не разговаривал. Я и не хочу все это близко к сердцу принимать, так работается легче.
- Но это и не обычная баба, которых у тебя пруд пруди. Это моя дочь, имей уважение.
- Хорошо, хорошо, - устал я спорить, - на кого учится Вероника?
- На лингвиста.
- Да ладно, батя мент, а она вдруг лингвист. Удивительно.
- Оксана была переводчиком. Военным переводчиком. По крайней мере выучилась на него. А потом…, - Мишка замолчал и не стал договаривать фразу.
- Какие языки?
- У Оксаны?
- Нет, у Вероники.
- Английский, корейский.
- Красивая и умная. Все понятно.
Мишка нахмурился, но ничего не сказал. Мы свернули за угол очередного дома и остановились.
- Приехали. Выгружайся.
Мы зашли в подъезд и поднялись на 16 этаж.
- Не высоковато? – посмотрел на Мишку.
- Я не выбирал. Это Никина квартира. О ней никто не знает. Коля купил ее еще когда Оксана жива была. Но Ника все время жила с отцом, тут ремонт шел. Да и Ника не рвалась жить отдельно. Поэтому ремонт растянулся и Коля его доделал только недавно. Но она совершенно не обжита, поэтому не удивляйся.
- Понятно.
Мишка позвонил в дверь и нам открыл бородатый мужик, фото которого Мишка давал мне в кафе. Коля, понял я. Только обросший и похудевший.
- Знакомься, это Волков Роман Сергеевич, - обратился Мишка к Коле, - Ром, а это Никин отец – Скворцов Николай Иванович.
- На фото вы немного полнее, - констатировал я.
- Давай на «ты» - пробасил Николай прокуренным голосом.
На Коле была обычная белая майка без рукавов и темно-синие спортивные штаны.
- Тапки не предлагаю. Их просто нет. Поэтому проходите обутые, тут еще не везде штукатурка убрана. Грязно.
Вслед за Мишкой я повесил куртку на вешалку, и мы прошли на кухню, где практически не было видно окна, настолько было накурено.
- Коль, тебя проветривать вообще не учили, на хрена так накурил? – рыкнул Мишка и открыл окно на распашку.
- Я не заметил.
Все молча сели на табуретки. Через пару минут Мишка поставил окно на проветривание, и мы не сговариваясь достали каждый свои сигареты. Хорошо, что по дороге я купил себе нормальные сигареты, а то эта зарубежная дрянь меня порядком достала.
Я закурил первым и теперь, когда на кухне не так задымлено, я смог более детально рассмотреть Никинова отца.
