Вик громко расхохотался, наблюдая за тем, как Аделаида, поджав губы, медленно пошла к двери. Видя, что манипуляция не удалась, старая индианка совсем разобиделась и больше к нему не повернулась.
– Ба… – он перестал смеяться и кашлянул в кулак, подавляя улыбку. – Б-ба, серьёзно, ну, н-не драматизируй.
Она с гордым видом вышла из палаты. Я укоризненно посмотрела на Вика, и он вздохнул:
– И ты мной н-недовольна, чикала.
Я потянулась к нему и щёлкнула по носу с заметной горбинкой:
– Почему же, довольна. Просто не вижу ничего страшного в желании Аделаиды отпраздновать твой день рождения.
– Он уже давно п-прошёл. – Вик притянул меня за запястье. – И я ни-никогда не праздную.
– Почему?
Он тепло усмехнулся, откинув голову на подушку.
– Не праздную, и всё. Не раздумывай над этим. Я не расстроен, что п-провёл тот день в больнице. П-под наркозом выспался лет на двадцать вперёд.
– Но Аделаида расстроена не только из-за этого. – Я села на край постели и положила щёку ему на плечо, а руку – на живот, устраиваясь удобнее в его объятиях. – Может, расскажешь почему?
– Ну… – он забавно поморщился. – Обычная история, не б-бери в голову.
– И всё же?
– Ей не нравится, что я так живу.
– В каком смысле – «так»?
Он задумался, помолчал немного. Потом неохотно ответил:
– Во всех смыслах. Паршиво, как она говорит. Она н-настаивала, чтобы я уехал в Бангор, когда только вернулся из армии. Там мне п-предлагали хорошую работу.
– Правда? И кем бы ты был?
– Ну…
Он со вздохом взял мою ладонь в свою. На сердце стало тревожно и тепло, когда я увидела их разницу в размерах. На фоне натруженной мужской руки моя казалась почти кукольной, какой-то ненастоящей. Вик ласково погладил мои пальцы.
– Предлагали заработок в одном местечке, может, слышала – «Энтити Корп». В службе безопасности.
Я покачала головой. Нет, не знала о таком.
– Там недурные условия, – продолжил Вик. – Нормальная зарплата, п-приличный соцпакет. Специалист вроде меня был бы н-нарасхват, особенно п-после службы. Но Адсила осталась бы совсем одна, – он опустил глаза. – К тому времени она была серьёзно больна. Мне не хотелось её п-покидать, а нанять сиделку оказалось дорогим удовольствием. Да и она бы отказалась от неё.
– Но ты мог бы заработать там и оплатить услуги здесь.
– Это с-случилось бы не сразу, – помедлив, сказал Вик. – И я не м-мог бросить её. Не хотел, чтобы она оставалась без меня. П-понимаешь? Принял решение.
– А забрать Аделаиду с собой?
– Здесь её земля. – Он явно осторожничал. – Она бы н-никогда отсюда не уехала. Из всех, к-кто жил здесь раньше, остались только мы с ней. Остальных не стало. А если и мы уедем, местные б-быстро приберут Мусхед и землю к рукам.
– Разве это так важно, – усомнилась я. – Земля. Вы могли бы продать её. Выручили бы много денег.
– Продать, – горько сказал Вик и покачал головой. – Чикала. Когда-то наш н-народ умирал за землю, а ты говоришь – продать. Аделаида никогда на это не пойдёт. И я знаю, что не смогу п-покинуть это место потом так же, как она. Я теперь п-привязан к нему. Понимаешь почему?
Я задумчиво кивнула, осмысливая всё, что удерживало Вика здесь, в Скарборо, и постаралась не хмуриться, когда он положил ладонь на мой затылок и поцеловал в лоб:
– Моя ты п-понимающая умница.
Тут в дверь постучали.
– Чёрт.
Вик выпрямился и выпустил меня из рук, а я тут же подошла к сумке, оставленной на стуле, и нарочно зашуршала упаковкой сухофруктов, которую принесла с собой. Мы сделали наш обычный вид «как-ни-в-чем-не-бывало», хотя понимали, что люди многое видят даже за закрытыми дверьми. Но затем в палату заглянули, и у Вика потемнело лицо. Я протянула ему передачку. На руке, что брала у меня пакет, выступили под кожей вены. Вик не сводил с двери глаз, и я тоже обернулась.
