Господи! А ведь раньше Османов называл меня исключительно Птичкой, точнее, после моей операции. И ведь дважды в день ко мне в палату приходил. Мать я не видела, отчим всего лишь один раз заглянул, и то, только для того, чтобы наорать, а вот Андрей, словно по часам…
“– Ты чем вообще думала? – рычал на меня мужчина. – Танюше волноваться нельзя! Пришлось на сохранение лечь.”
Он же кинул мне сумку с вещами, мало пригодными для больницы. И если бы не добросердечный одноклассник…
Так странно все, столько лет прошло! Я ведь искренне верила в наше будущее. И Османов прав, пятнадцать лет назад, когда мы еще учились в одиннадцатом нашем “Б” классе, за месяц до моего дня рождения, он предложил мне встречаться. Волновался, словно на экзамене…
Хочется завыть в голос. Орать, рыдать, рвать на себе волосы – выпустить, наконец, все те эмоции, что душат столько лет, но… Я не могу.
И Андрей не спешит мне помочь сделать жизнь проще. Его внезапное появление, вот эти неожиданные набеги в мое личное пространство…
– Послушай, – несмело смотрю на мужчину. – Мы еще первого января все обсудили, или ты был слишком пьян?
– Стрельцова, я все прекрасно помню, – грустно улыбнулся Андрей. – И наш Новый год тоже.
Снова словно удар под дых. Как же больно. Воспоминания, будто лавина, накрывают с головой.
Наш Новый год… Интересно, какой из? Может тот, когда он под окнами больницы взрывал петарды и орал песни?
– О, горланит, аки петух не ощипанный. Ещё и горло открыто, шапка набекрень – лучший друг менингита, – ворчала соседка по палате тетя Глаша, пока я сгорала от смущения.
Мне было и приятно, и непривычно. Дурак Османов!
– С Новым Годом, Птичка, – счастливо улыбаясь, протянул мне небольшую красиво обернутую коробочку и доверительным шепотом добавил: – Только ты это, открывай так, чтоб никто не видел, ладно?
Тогда Андрей подарил мне деревянный гребень ручной работы с гравировкой – птицы. А еще – яблочную пастилу! И где этот затейник нашел ее – ума не приложу, но мне ведь сахар был запрещен, а тут – натурпродукт, что называется. Мне даже захотелось поцеловать Османова, в щеку, разумеется Но я, почему-то умудрилась обидеться на одноклассника. Кажется, на фоне музыкальных предпочтений. Ну вот какой нормальный человек принесет девочке плеер с панк-роком?!
Или второй наш праздник, когда меня Эдуард на балконе запер за слишком громкое поведение…
– Давай же, не бойся! – подбадривал меня дурак-Османов, пока я, дрожа от страха и холода, стуча зубами в одном домашнем платье и тапочках, перебиралась через окно на строительные деревянные леса к однокласснику в руки. Андрей сразу же натянул на меня свои шапку и куртку и, ухватив мою ледяную ладонь, потянул по шаткой конструкции.
Казалось, если меня не убьет само “приключение”, то разорвет от нахлынувших эмоций. Боже, я ведь ещё столько всего не успела сделать!
Бóльшую часть его “вдохновляющих” слов я не слышала – думала лишь о том, как бы не свалиться, и сильнее впивалась пальцами в теплую ладонь одноклассника, а в качестве поощрения для себя-любимой решила: если выживу, прибью-таки поганца!
– Ну вот, а ты боялась, – широко улыбаясь, прижал к себе Андрей.
– Ты совсем ненормальный! – вырвалось у меня, вместо благодарности, но застыла, ведь одноклассник опустился передо мной на колени.
– Залезай скорее, пока совсем не замерзла, – фыркнул Османов, подставляя свою широкую спину. – Ну, чего глазами хлопаешь? Давай, пока нас не засекли!
