– Почему Стрельцов, Птичка? Я мог бы простить кого угодно, но не его.
Как бы я ни пыталась забыть, я все помню, Андрей. Но лучше бы нам забыть… Поэтому с моего языка слетает лишь один, уже который день мучающий меня вопрос:
– Зачем ты здесь, Османов? – слетает с моего языка то, что мучило уже который день.
И, глядя на растерявшегося мужчину, становится понятно, что он и сам не знает.
6. Глава 5
Андрей
Наши дни (и переход в воспоминания школьных лет)
Смотрю на Наташу и понимаю, что она подвисает в воспоминаниях. О нас. И сам невольно окунаюсь в пучину школьных лет.
Как же меня бесили постоянные мотания Мышки в медпункт. Практически все свободное время она проводила там. Ревность? Да фиг поймешь, потому что Чайка – эта та девушка, которая никогда не будет принадлежать мне. Достаточно было один раз увидеть, КАК она смотрела на Савчука, медбрата нашего.
Тоже мне, эталон нашла, подумаешь! За мной, вон, даже одиннадцатиклассницы хвостом увивались, то предлагали с учебой помочь (отличнику, помочь, смешно, мля), то сами о помощи просили. Но помогать я не спешил, потому что лишнюю энергию сливал на тренировках. “Черный пояс сам себя не получит,” – сурово говорил тренер нам, пацанам в период пубертата.
Но на Наташу я все равно не мог перестать смотреть. Милая, хрупкая, усердная в учебе (хоть с математикой приходилось ее тянуть, и с физрой еще), готовила вкусно, юморная, опять же, хоть и скромная очень. Ну как такая могла не понравиться? Кому-то – возможно, но только не мне. Поэтому идея пришла сама собой: стать для Мышки лучшим другом.
Как только в моей голове определился статус наших отношений, я даже стал легче воспринимать посиделки в медпункте под видом занятий. В конце концов, Игорь – взрослый мужик, поэтому приходилось надеяться на его благоразумие.
В тот злополучный день я нутром чуял, что быть беде, ведь накануне мы с мамой ходили покупать вещи для Марики.
Моя сестра погибла пять лет назад. Страшно и странно – сгорела. Ей уже исполнилось шестнадцать и друзья позвали на чью-то дачу. Родители были против, поэтому Марика просто сбежала. А уже ночью в квартире раздался тревожный звонок.
На даче произошел пожар. Тело сестры нашли на сеновале, опознали остаткам украшений и брекетов. Странность произошедшего была в том, что больше никто не пострадал. На вопросы следователей о моей сестре ответ был у всех один: “Марика сказала, что пойдет спать на сеновал”. Дальше шли поправки, что она курила, про музыку в доме и что никто ничего не слышал. К слову, моя сестра на дух не переносила табачный дым.
(Прим. автора: употребление спиртных напитков и табачной продукции наносит непоправимый вред не только физическому здоровью, но и влечет за собой развитие психологической зависимости.)
Из-за существенной разницы в возрасте, мы с сестрой не слишком дружили, но я тяжело переживал ее смерть. Как и родители. Мама три года не работала, проходила курс за курсом у психотерапевта. Отец же просто ушел с головой в работу. Мне же помогла тетя Лида, она привела потерянного юнца на тренировку. Джиу-джитсу – это не просто боевое искусство, а целая философия, которая стала еще одним плюсиком мне в карму на фоне других. Как правило, мажоры выбирали каратэ или классический бокс. Я же выглядел чем-то вроде ананаса на фоне огурцов.
О Марике у нас в семье разговаривать было не принято. Лишь два раза в год, на ее День рождения и в годовщину смерти мы вместе ездили на кладбище.
