— Пожалуй, нет.
— Почему?
— Не хочу! — капризно ответила я, надеясь, что он отстанет и уйдёт.
Но канцлер был, как лишний вес — от него так просто не избавишься!
— Я вежливо прошу последний раз. Ты можешь очень многое получить взамен. Глупо отказываться.
— А я всё-таки откажусь. Не хочу с вами никаких сделок заключать! — демонстративно надула я губы.
— Если ты это сделаешь, сможешь попросить, чтобы я отстал. И я оставлю тебя в покое. В конце концов, что такого в том, чтобы взять в руки фиринн?
Ничего, кроме того, что он покажет полное отсутствие магии в первую очередь у меня! Мешая придумать достойный ответ, канцлер буравил взглядом, а потом вдруг стал предельно серьёзным. Подступил ближе и сказал:
— Всё, хватит. Я достаточно долго тебе подыгрывал. С меня довольно!
— Прекрасно. Довольно так довольно, — обрадовалась я, что он наконец отцепится.
— Скажи мне правду! — властно потребовал Салаир.
Решительное лицо находилось так близко, что я разглядела недовольные морщинки. Вблизи он выглядел куда старше сорока, а ещё от него неприятно веяло то ли местным табаком, то ли просто жжёной травой.
От волнения и страха у меня пересохли губы.
Всё рассказать, избавиться от этого бремени и изнуряющих взглядов? Я бы рада.
Но нельзя. Никак нельзя. Особенно канцлеру.
На кону моя жизнь.
— Какую правду? О чём вы? — неуверенно спросила я, глядя в тёмно-зелёные глаза канцлера, пытливые и жестокие.
— Ты прекрасно знаешь, о чём я. И не сможешь увиливать вечно.
Именно это я и собиралась делать — увиливать. Пусть не вечно, но хотя бы один год. Один такой махонький, коротенький годик.
— Я ничего не должна вам объяснять, вайсленир Салаир. Ничего.
В ответ на обычно серьёзном лице появилась усмешка.
— Ты права. Ты ничего мне не должна. Но у тебя нет логичной причины отказываться от моего предложения, кроме одной: ты что-то скрываешь. Что именно?
Он подозревает? Знает? Как много?
От одной только мысли о том, что я прокололась, перехватило дыхание. Казалось, весь мир обрушился на меня своей тяжестью, и оттого невозможно стало сделать вздох. Мне ни в коем случае нельзя было выдать своей тайны, но если канцлер уже напал на след, то что я могла ему противопоставить?
— Вы правы, вайсленир Салаир. Я скрываю огромный секрет, — тихо призналась я, нервно заправляя за ухо прядь волос.
От всепоглощающего внимания главы Тайной канцелярии было ни убежать, ни спрятаться, многие пытались, но не получилось ни у кого.
— Какой? — прокуренным голосом отозвался он, наступая на меня.
До мне вдруг дошло: он тоже волновался. Пусть не показывал этого, пусть даже никогда бы не признал. Но я чувствовала. И оттого становилось капельку проще поверить, что удастся его провести.
— Очень важный, — прошептала я.
— Ты можешь доверить мне любую тайну, — вкрадчиво проговорил вайсленир Салаир.
Я точно знала, что эту не могу.
— Любую тайну? — выдохнула я прямо ему в губы. — И вы сохраните её? Не предадите меня?
— Да. Сохраню. Даю слово.
Наши взгляды схлестнулись, и я с трудом удерживалась от того, чтобы не впасть в истерику. Совсем запуталась в паутине чужой лжи, но была уверена: Салаир не поможет. Только хуже сделает.
— Даже не знаю, поверите ли вы… — закусила я губу, наблюдая, как его взгляд переместился к моему рту.
— Скажи мне…
— Хорошо, вайсленир Салаир, вы меня убедили, — ласково прошептала я, доверчиво заглядывая в его необычные глаза, и с придыханием проговорила: — Вот моя тайна. В это сложно поверить… и я давно скрываю это от всех… но вам… только вам… я раскрою секрет… на самом деле… у меня… три ноги!
