— Что самое паршивое во всём этом, Деор, — обратился Эдмер к соратнику, когда они приземлились, — что я не смогу позвать Тургара, когда он вновь мне понадобится.
— Понимать, что у тебя осталось только две ноги для передвижения, наверное, очень тяжело? — хмурясь, поинтересовался тот.
— Дело не в ногах. Я чувствую себя… пустым. Кроме желания найти Илэйн, внутри как будто больше ничего нет.
— Она всё же нравилась тебе… — хмыкнул соратник.
— Она предала меня!
Тургар, который стоял рядом, вдруг ощутимо толкнул Эдмера носом в плечо — и его укоризненный рык обдал затылок горячим дыханием. Тот закатил глаза, прекрасно понимая чувства дракона, который, кажется, продолжал безоговорочно верить в невиновность Илэйн. Но ему вообще сложно понять многие чувства людей. А вот изарды вынужены испытывать всё разом: и человеческие страсти, и животные инстинкты ящеров.
— Не торопись делать выводы, пока не разберёшься, что случилось на самом деле, — заметил Деор.
— И ты туда же.
Изард развёл руками, но продолжать спор не стал.
Знакомая Джуслы и правда оказалась приветливой женщиной, только не столь молодой, как остальные подумали. Оказалось, на жизнь она зарабатывает тем, что вышивает ткани и шьёт одежду — не только для женщин, но и мужчин тоже.
За то, чтобы переодеться, пришлось заплатить — но теперь все выглядели, как заправские уроженцы долины Поющих песков, если бы не более белая, чем у тех, кожа.
Задерживаться у гостеприимной хозяйки не стали, как и терять часть дня, которую ещё можно было потратить на дорогу.
Поэтому в Даагу добрались только следующим утром — ответвление главного тракта привело путников к близлежащей деревне, издалека больше похожей на кучу глиняных кирпичей. Дома тут теснились друг к другу, а на окраинах и вовсе превращались в лачуги, где только скот хранить.
— Рабами торгуете, значит, — заметил Эдмер, оглядывая небрежно построенное жильё. — А потом говорите, что драконы вас не любят…
— Торгуют потихоньку, конечно, — вздохнул Джусла. — Но не все. Те, у кого совести нет. Но, думается, ещё меньше её у тех, кто рабов покупает. А среди них есть и жители вашего прославленного королевства.
— Значит, Песчаный лорд поощряет.
Эдмер ясно представил себе, как это происходит. И что могут чувствовать те, кто ещё вчера был свободен, а теперь оказался в чьей-то безоговорочной власти. Возможно, до конца своих дней.
— Открыто он не поощряет, но в местные дела не лезет, — раздражённо бросил дуавар. — Давай ты не будешь высказывать недовольство мне, а выскажешь самому Фултаху на каком-нибудь пышном балу... О! Что это?
Он указал взглядом вперёд, и прибавил ходу, оставляя в слое мелкого дорожного камня неглубокую борозду там, где только что прополз. Зашумели и остальные мужчины. Эдмер повернулся в ту сторону, куда одновременно уставились все — и в тот же миг ветер донёс до него запах недавнего пожара.
Похоже, местный рынок немало пострадал от огня! Почти ничего не уцелело. Все: и дуавары, и люди, теперь разбирали обугленный завалы, громко бранились и что-то яростно обсуждали.
— Что здесь случилось? — Эдмер спешился рядом с дуаваром-надзирателем — судя по тому, что его одежда была чистой, сам он не работал, а лишь отдавал отрывистые приказы.
Высокий и тучный “двутелый” — а они, оказывается, тоже бывают тучными! — вальяжно подбоченился и поджал губы, оглядывая его с явным пристрастием.
