– Никакого секрета тут нет. – Сидевший за соседним столом Уильям повел плечами. – Мы сейчас находимся в секторе «А», потому, наверное, никто не говорит о секторе «В». Что касается плана, то ее забыли внести, так как она появилась недавно.
– То есть это обычная комната?
Доктор протяжно выдохнул и потер переносицу с таким видом, будто ему раз за разом приходится разжевывать одно и то же. И тут же светло улыбнулся, скрашивая показавшееся ему самому грубым впечатление.
– Конечно, это обычная комната. Кто-то, должно быть, сказал тебе, что она появляется и исчезает? Это укоренившийся на нашем этаже миф. Тебя разыграли, Хельга. Комната не блуждает, она всегда находится на том месте, в чем ты убедишься, когда мы переедем в сектор «В».
– И для каких целей ее пристроили? – Мантисс в очередной раз за день ощутила вкус разочарования. Она успела испугаться, что призрачная комната действительно может существовать, добавляя странности этим стенам. Теперь Хельга поняла, что эта идея даже нравилась ей и она будет скучать по загадке двери с треугольником.
– Ничего такого уж важного. Мы думали приспособить ее для одного эксперимента, а потом необходимость в нем отпала. Сейчас мы используем комнату как запасное складское помещение.
– Вы уж внесите в обязательную программу пункт оповещать новичков обо всех уникальных дверях на вашем этаже, – усмехнулась Хельга.
– Поверь мне, если бы мы сейчас находились в секторе «В», ты бы еще в первый день обнаружила ее.
– А так эта комната была настолько лишней и неважной, что о ней попросту забывали, если не видели каждый день, – догадалась Мантисс.
Вопрос был решен, правда, вытекал другой: Грег и впрямь верил в то, что комната с треугольником время от времени исчезала, или он сыграл на любопытстве девушки?
А еще Хельга поняла, что Уильям раздосадован не самим вопросом, который, как ей верилось, ему задавали все ведущиеся на розыгрыш, а тем фактом, что его задала именно она. Он продолжал ее тестировать? Правильные умозаключения Хельги возвышали ее в глазах доктора, а непродуманные снижали баллы? Или все дело в том, что она дочь профессора Мантисса и ожидания изначально завышены? Но тогда это было бы попросту несправедливо. У талантливых людей не обязаны рождаться талантливые дети, тем более что Хельга в действительности не ребенок Эдгара. Другое дело воспитание, и тут девушка и впрямь получила багаж ценностей, с которым не стыдно выйти в жизнь. Все же для человека, не приходившегося ей биологическим отцом и явно знавшего об этом, Эдгар сделал очень много для нее.
Однако вкупе с оценкой личных качеств получать от доктора Траумериха оценку еще и этого багажа Хельге все равно не нравилось. Она с каждым разом все больше убеждалась, что Уильям продолжал что-то скрытно выискивать в ней, и это, по соображениям Мантисс, могло быть связано с двумя причинами: либо доктор ее к чему-то готовил, потому и приглядывался, либо заведомо видел в ней копию Эдгара, что удручало. Либо третье, о чем Хельга не могла знать из-за скудной информации о руководителе.
Ночью Хельге не спалось: рой мыслей о комнатах, шифрах и поведении окружающих сводил с ума. Тогда она принималась задумчиво рисовать. За одну такую бессонную ночь папка с эскизами могла разбухнуть в полтора раза, но такое случалось нечасто. Хельга только два года назад поняла, как ей нравится целенаправленно водить карандашом по бумаге. До этого она отрицала в себе какое-либо художественное начало. Жаль, что так самозабвенно рисовать получалось лишь в темное время суток.
