Через час все отметки были проставлены. Я устроилась в углу дивана и принялась искать в интернете картинки для коллажа по своему роману. Едва я подобрала ассоциацию с одной из героинь, как в помещение ворвалась новая учительница истории. Раньше мне и в голову не пришло бы сравнение с Беронаил, но подрагивающие губы и красные пятна на лице коллеги вмиг вызвали в памяти образ моей героини-мученицы. Я даже рот раскрыла. В самом деле, как подходит типаж! Невысокая, полноватая, с очень светлой кожей и широкими скулами. И брови так страдальчески сдвинуты – ну вылитая Беронаил!
А потом Любовь Семёновна расплакалась, и меня кольнула совесть. Сравнится ли гибель вымышленного персонажа с давлением повседневных проблем?
– Да класс у меня аховый, – причитала она, пока Зинаида Валерьевна похлопывала её по плечу и сочувствующе улыбалась.
– Так это тот самый, – Яна Альбертовна развела руками, приглашая присутствующих к диалогу.
Я подняла брови. Что это за «тот самый класс», послушать не мешало: в случае замещения кого отправят, как не дежурного…
Яна Альбертовна продолжила:
– Помните Екатерину Михайловну? Высокая такая, на модель похожа, ушла в декрет в прошлом году. Вот эти ученики её специально довели, записали всё на телефон и выложили в интернет. Директор, конечно, приняла меры, скандал замяли, но…
– По собственному желанию сбежала в Литву? – слабо усмехнулся Андрей.
Яна Альбертовна скорчила гримасу и энергично закивала.
– И это пятый класс! А сейчас они в седьмом, переходный возраст…
Я хмыкнула. Так вот кому я обязана нынешним классным руководством!
Любовь Семёновна села рядом со мной. Она почти успокоилась и теперь только всхлипывала. Но журнал дрожал в руках, а глаза, вокруг которых ещё остались разводы от туши, бегали по странице. Я прерывисто вздохнула. Захотелось предложить коллеге горячий чай и укутать её в плед или хотя бы обнять, и это притом что я не всегда могла вспомнить её имя-отчество: настолько неприметно и скромно она держалась.
Спустя пять минут Любовь Семёновна с такой силой захлопнула журнал, что я даже вздрогнула.
– Не могу сосредоточиться, – буркнула она.
«Помочь ей поставить его в ячейку, что ли?» – пронеслось в моей голове. Но меня опередили.
Андрей оказался рядом как раз вовремя, чтобы подхватить уже летящий на пол журнал. Вернув его на место, он обратился к коллеге:
– Любовь Семёновна, вы же у нас практику проходили в прошлом году?
– Да, было дело.
– Я вас запомнил. Вас ещё методист похвалила.
Она кивнула.
– Практика не у всех удачно проходит, а чтобы и на работе сразу всё получалось… ну, я таких не знаю. Мой вам совет: забудьте, что это «тот самый класс», и вспомните практику.
Я наблюдала, как лицо Любови Семёновны пусть робко и постепенно, но преображается, как выражение становится светлым и спокойным. Поблагодарив Андрея, коллега вышла, а я кивнула ему и одобрительно улыбнулась.
– Лен, он ко всем новеньким так относится, – говорила я вечером в телефон, подкидывая в руке Алена. – Михаил Иванович тоже ещё осваивается, так Андрей на днях болтал с ним о машинах, травил водительские анекдоты. К Веронике обратился насчёт Плющихинского жилмассива. Она туда переехала недавно, и он спрашивал, стоит ли брать там квартиру. А Вероника же математик. Последовательно и подробно рассказала о преимуществах и недостатках, привела слова соседей. Видно, что для неё разложить всё по полочкам – как расписать таблицу интегралов. Даже я заслушалась.
