Помпу приветствовали громовыми овациями. Особенно неистовствовал цирк, когда из-под ворот на беговые дорожки ступили возницы. Болельщики узнавая, выкрикивали дорогие их сердцам имена, требовали непременных побед, желали удачи в соревнованиях.
Обойдя цирк по кругу нарочито медленным ходом, процессия стала утекать под те же ворота, из которых появилась и вскоре император, консулы, Домиция и префект Города Рима – вечный спутник цезаря – поднялись в богато украшенную ложу. Цирк взорвался новыми овациями, приветствуя их.
Юлия кричала и аплодировала вместе со всеми. Для полного счастья ей недоставало сейчас только собственного брата. Но Корнелий никогда не смотрел на состязания с балкона, предпочитая передние ряды цирка. Сегодня же, по словам Клавдия Авдея, тридцатилетнего владельца многочисленных мастерских конной упряжи и самых современных колесниц, присутствующего среди гостей на балконе Юлии, Корнелий не вылезал из конюшен, переживая за выступления своих лошадей и лично радея об их здоровье.
Сосед Юлии справа, дальний родственник Юлия Публия Гая, римский сенатор, довольно молодой мужчина, начал было заигрывать с хозяйкой, но он не нравился ей, и она уже не первый раз мягко намекала ему о бесполезности всех его ухищрений. Сейчас он попытался быть более настойчивым, но она велела ему замолчать и сосредоточить внимание на происходящем в цирке.
Был в разгаре первый заезд. Возницы, одетые в красные, синие, зеленые и белые туники, по цвету той партии, за которую выступали, гнали квадриги, стараясь завладеть внутренним, самым коротким кругом ристалища. От этого на поворотах создавалась давка. Колеса сцеплялись, трещали. Поводья рвались. Лошади дико ржали, свистели бичи. Прямо на глазах у всего цирка возница зеленых, вырвавшийся далеко вперед, налетел колесом на западную мету (поворотный столб). Колесо разлетелось, колесница перевернулась, а горе возница, не успев перерезать вожжи, еще несколько шагов тащился по земле за лошадьми.
– Твой брат, сейчас рвет на себе волосы, – заметил Юлии ее влюбленный сосед-сенатор, – Наверняка поставил на своих…
Он говорил сердито, сам переживая из-за того, что произошло. Все на балконе болели за партию зеленых, для которой Корнелий поставлял коней со своего завода.
Молоденький юноша, сын влюбленного сенатора, вскочил с места и, ударив кулаком по балконному ограждению, закричал:
– Какой идиот так резко натягивает на поворотах! Немудрено, что левая забрала в сторону!
– А ведь Корнелий говорил, что Луция лучше не выпускать на ристалище, – поддержала юношу рыжеволосая матрона, нервно сжимая и разжимая пальцы. Ее черные, как угли глаза напряженно следили за дальнейшим ходом состязания.
Муж матроны, привлекательный молодой мужчина в тоге сенатора, обернулся к ней, смерив ее таким взглядом, что мог бы, наверное, испепелить весь город. Она ничего не заметила, поглощенная скачками.
– Когда это Корнелий сказал тебе это, Ливия? – с плохо скрываемым гневом осведомился он.
Женщина вздрогнула и уставилась на мужа со страхом.
Юлии не особенно была симпатична рыжеволосая красотка, но она решила вмешаться, дабы не разразился скандал.
– Ливия была у меня на днях, Клодий, – сказала она, – Корнелий же мой частый гость. Мы говорили о лошадях и скачках. О чем еще может говорить мой брат!
Клодий немного успокоился, но все равно с некоторым подозрением косился на жену. Ливия благодарно улыбнулась Юлии, а та только пожала плечами, показывая, что не ждет благодарности с этой стороны.
