Стонешь ты… Может, она влюбилась… или, может, просто захотела секса и именно с ним…
– Как ты могла?!
Кричишь и не видишь, как люди на улице оборачиваются.
И вспоминаешь, как ты умирал… как шел по улице, умирая, и думал, что не стоит жить, и зачем… Ты шел и думал… какой смысл… или не так… Ты не думал… Ты умирал прямо там… Ты представлял ее и его… Ты слышал их поцелуи… Их стон… Бессмысленные слова, которые они шептали друг другу… Ты видел ее трусики, валяющиеся на полу… Ее комбинацию в углу комнаты… И умирал… Ты все это видел, слышал, хотя был от них далеко… В пространстве и во времени… Да! Ты слышал… и умирал… Или не так, ты умер! Ты умер тогда, и ты умираешь сейчас!
Ах! Эти мысли… Эти воспоминания… Они неприятные, но ты как наркоман не хочешь их отгонять от себя…
И вдруг, неожиданно, ты у зеркала… Ты видишь свое лицо, бритву и медленно возвращаешься к…
– Так это же я?
Да, вот мое лицо… и бритва, которой ты водишь по уже давно выбритому лицу…
Так! О чем это я? Ах, да!
Улица… Тротуар… И…
Он идет по улице…
Я вспоминаю…
Вечер… Осень… Парк… Мы сидим на скамейке, курим и молчим. Говорим и молчим. И как всегда неожиданно мой желудок… моя язва начала болеть… Вначале тихо и не очень сильно, но постепенно все страшнее и страшнее… Мне стало как-то неловко перед ней. Я очень не хотел, чтобы она видела, как мне больно. Я резко выбросил сигарету. Я уже не соображал, что она говорит, не слышал… Я слушал свою боль. Я стал себе ее представлять, ее анализировать… где точно она зарождается… как она накатывающе распространяется… и как пульсирует. Так! Мне срочно надо что-то съесть, это помогает. Это голодная боль, я знаю. И если я срочно что-то съем, она, может быть, пройдет или, по крайней мере, мне станет легче. Черт! Как же болит… М-м, м-м, м-м… Как же мне больно… Да! Боль пульсирующая… Пуль-Си-Ру-Ю-Ща-Я-Я… М-м, м-м, м-м… Я должен выдержать и не показать, что очень болит… Черт… Мне жарко… М-м, м-м, м-м… Ах, как жарко и душно… Я незаметно вытер лоб. Он был весь мокрый. Мое лицо должно быть спокойное. М-м-м-м… Как же мне больно… И как бы безразлично, хотелось бы думать…
– Мне надо срочно уйти, ненадолго…
Ее удивленное лицо…
– Что случилось?
– Ничего… Мне нужно… Я сейчас… Я должен исчезнуть на пару минут, подожди меня… не уходи…
И не дожидаясь ответа, я пошел в блажащий магазин. От боли я плохо соображал, шел как в тумане. Боль, боль, б-о-о-о-ль. В магазине я купил плавленый сырок, дрожащими руками засунул его в рот и стал жевать. Жевать… Жевать… И слушать, слушать, слушать свою боль. Наконец мне стало казаться, что она начала стабилизироваться, уже не нарастала… Я прислушался еще, и еще, и еще… Мне даже стало казаться, что она утихает. Медленно, чтобы не расплескать свою боль, пошел обратно. Мне казалось, я шел целую вечность. Мне так казалось… И вот наконец, парк… Скамейка… Пустая скамейка… Как?! Да, пустая… А где же она? Как, ее нет?! Нет! И мне стало казаться, что боль возвращается…
– Черт! Меня ведь не было всего ничего?!
Я посмотрел в сторону трамвайной остановки. Стал приглядываться. Это она? Да! Кажется, она… Стоит одна. Ее грустную фигуру ни с кем не спутаешь. И я пошел к ней, медленно пошел к ней… Подошел трамвай, она села в первый вагон, не замечая меня. Я еле успел прыгнуть на подножку второго вагона. Боль в желудке стабилизировалась, ее можно уже было терпеть. На следующей остановке я перешел в первый вагон. Она стояла ко мне спиной и не видела, как я к ней подошел. Я положил свой подбородок ей на плечо. Она испуганно повернулась. Ее удивление… и еще удивление… и наконец радостная улыбка…
