Я тоже не был сторонником скромности.
Окно моих двухуровневых апартаментов занимало целую стену. Люди, как предполагалось, существовали где-то внизу. Там же, ну, может, чуть выше, реяли рекламные дирижабли и сыпался микропластик.
Мне же доставался солнечный свет. Я валялся в постели под тонким белоснежным одеялом и чувствовал ласковое тепло не затененных фильтром лучей на щеке. Ах, надо было вставать! Дела, дела, дела. Я вроде бы имел отношение к одной из корпораций. Нет, простите, я был вице-президентом «Денши Кан», корпорации, чьи исследования в области искусственного интеллекта вывели ее в лидеры индустрии.
Мне было семьдесят семь, но выглядел я на сорок. Мне шло. Правда, членов правления не миновало поветрие радикального омоложения, и среди великовозрастных двадцатилетних мальчишек я все равно смотрелся старшим товарищем. Мне даже шутливо кланялись, сложив ладони: «Кавада-семпай… Рады вас видеть, Кавада-семпай… Вы очень хорошо выглядите…»
Я смеялся.
Было только немного странно: какой я Кавада? Я не Кавада. Или Кавада? Или мальчишка, что видит сон?
– Кэтсу.
Появление Сибиллы заставило меня выкинуть глупые мысли из головы. О, Сибилла! Тонкая, изящная ниньо! Моя мечта. Она была только что из-под душа, и капельки воды сверкали под солнцем на ее светлой коже. Нагота ее манила к себе. Мой взгляд неуправляемо скользил в низ плоского живота. Я направлял его вверх, но не мог справиться с силами тяготения. Какой ты старик, Кавада?
– Кэтсу. Хватит.
Сибилла разозлилась. Поджав губы, она посмотрела на меня в упор, и тогда стало видно, что правый ее глаз слегка косит. Совершенное несовершенство!
– Иди сюда, – я похлопал по одеялу рядом с собой.
– Нет!
Сибилла тряхнула короткими, растрепанными волосами. Она, видимо, вытиралась наспех и не успела их уложить. Мне нравилось. Мне все в ней нравилось. Даже запрограммированная строптивость. Дело было даже не в том, что она, эта строптивость, имелась. А в том, как тонко Сибилла ей пользовалась.
– Мы просто полежим. Я хочу ощущать тебя рядом.
Ниньо фыркнула.
– Ты опять захочешь именно что ощущать меня, Кэтсу.
– Не захочу!
– Поклянись!
– Милая…
– Какая интересная клятва.
– Я просто подержу тебя за руку.
Одеяло в районе моих бедер предательски приподнялось. Что ж оно такое тонкое, это одеяло! Сибилла прищурилась на бугорок.
– Тогда я оденусь, – сказала она.
– Нет-нет! – запротестовал я.
Сибилла склонила голову набок.
– Ты опаздываешь, Кэтсу. У тебя час до отчетного собрания. А это не просто спуститься с двухсотого этажа на первый.
– Хотя бы присядь! – взмолился я.
Сибилла вздохнула.
– Кэтсу, Кэтсу…
Она присела на самый краешек кровати и принялась, поглядывая на меня, разглаживать ладонью несуществующие складки на одеяле. Это безотчетное движение вызвало во мне прилив нежности. Как ее можно не любить? Она так похожа на человека, но в тысячу раз лучше.
– Сибилла…
Извиваясь под одеялом, я подполз к ней ближе. Ты – червяк, Кэтсу Кавада. Влюбленный, возбужденный червяк.
– Постой, – сказала ниньо, поднимая руку. – Я хочу спросить тебя, Кэтсу.
– О чем, милая?
Я одолел (хотелось верить, что незаметно) почти метр постельного пространства, и теперь мог коснуться бедра Сибиллы кончиками пальцев на ноге.
– Ты доверяешь мне, Кэтсу? – спросила она.
Я позволил себе нахмуриться.
– Ты сделала что-то нехорошее?
Сибилла качнула головой.
– Нет, Кэтсу.
– Тогда что за вопрос?
