– Спустимся, – предложила она, когда мы вышли в коридор.
Мы молча дождались лифта, спустились и вышли из здания на шумный Лиговский. Я не взял куртку, в свитере было холодно. Мы сели в мою машину и так же молча доехали до набережной Обводного канала. Я припарковался и развернулся к ней.
– Когда мы пойдём разводиться?
…как кувалдой. 1:1.
– Я сейчас паспорт восстанавливаю. Как сделаю, так сразу.
– Что с паспортом? – безразлично поинтересовалась она, глядя за лобовое стекло.
– Потерял. Тебя куда-нибудь отвезти?
– Нет, – она взялась за ручку двери, но не открыла её. – А хочешь знать, почему я тебя опередила?
– Да, – сказал я, не слишком уверенный в своём ответе.
– Потому что я ни минуты не хочу оставаться рядом с человеком, который не хотел появления на свет собственного ребёнка, – тут её голос подскочил и сорвался, – пусть его даже и не было!
– Я этого не говорил.
– Да? Скажешь, и избавиться от него не предлагал?
– Это же не помешало тебе выйти за меня замуж.
Она хотела что-то сказать, уже глотнула воздуха, но не произнесла ни слова.
– Насть, – я не люблю ни оправдываться, ни разъяснять кому-либо свои поступки, но сейчас я знал – это обязательно нужно сделать. – Мы все ведь стараемся всё делать по-своему. И когда что-то идёт не так, с этим сложно смириться сразу.
Я говорил, но не фиксировал внимание на её глазах. А она смотрела на меня, как на умалишённого.
– Ты просто ненормальный. У тебя в жизни всё через задницу было и будет. Ты себя, видите ли, заставлял смириться! Это, чтоб ты знал, не беда и не проблема! Это – то, ради чего люди живут! Знаешь, действительно хорошо, что всё так получилось, а то я бы совершила самую страшную ошибку в жизни! – она выскочила из машины.
Дверца осталась открытой. Пахло снегом и выхлопами. Холод пробрался по салону, внутри которого всё, включая меня, будто вымерло. Я включил дворники, они со скрипом зашарили по стеклу, как спасатели в горах, надеющиеся отыскать под лавиной кого-нибудь живого. На перекрёстке набережной с проспектом на моих глазах образовалась и рассосалась пробка. Я вспомнил, что мне снилось в последний день моей жизни с ней – про машину и мост. Разогнаться бы сейчас, пробить перила… Машина, наверное, даже под воду целиком не уйдёт. А я приду в себя.
– Эй, до Солидарности подвезёте?
Я обернулся на голос. У открытой двери стояла пожилая пара.
Кофе бы сейчас выпить. С молоком. Или лучше с виски. Я стал вспоминать, есть ли на проспекте Солидарности место, где можно выпить кофе.
– Садитесь.
Вечером снова разболелась голова – сначала слабо, потом всё ощутимее. Казалось, будто во лбу над бровями просверливают дыры и закручивают в них шурупы. Около получаса я терпел, но потом всё-таки проглотил таблетку, последнюю – пол-упаковки ушли за неделю. Головные боли меня доставали и раньше, я спасался от них свежим воздухом, кофе и темнотой, но сейчас привычная методика давала сбой. Теперь я только пытался заставить себя не глотать колеса каждый день.
Итак, я протолкнул пилюлю глотком холодного чая и снова углубился в работу последних двух часов. Это имело не слишком много смысла, поскольку все эти два часа я просто тупо втыкал в излучающий едкое белое сияние дисплей, однако корявый план продвижения, испещренный «и т.д.», «и пр.», «и др.» ничем оживить не мог. Я предпочитаю без необходимости не грузить себя работой дома, однако сегодня такая необходимость была, ибо рабочий день прошёл так же, как эти два часа. Присланные клиентом мне в помощь желаемые и действительные графики продаж не помогали, а только шокировали меня своим несоответствием. По яркому экрану покатились цветные круги, и я согласился на уступку организму – отложил ноут и лёг на диван, завернувшись в плед.
