Зря. Легче не стало. Я долго лежал, не в силах ни подняться, ни заснуть. Голова ещё работала, а вот тело уже сдалось. Усталость накатывала волнами, но не могла остановить заезженную пластинку размышлений, что сама собой завелась, стоило мне хоть немного отвлечься.
Я думал, что так теперь заканчивается для меня каждый вечер. Каждый чёртов вечер, когда моя квартира сжимается до размеров шкафчика, а глухие звуки телевизора за стенкой действуют на нервы, как близкие взрывы. Раньше я крайне редко вот так валялся на диване, не пытаясь занять руки или голову. Теперь все составляющие жизни словно полиняли под воздействием этой тяжелой зимы, словившей антициклон, страдающей припадками оттепели. Я всё больше работаю, но от этого все меньше толку. Почему я вообще должен что-то делать в свои законные пять часов между очередным безвкусным ужином и сном? Все то, чем я занимал себя, никому не нужно, теперь даже мне. Работа, взятая на дом дабы убить это пустое время, на самом деле, выедая мне мозг, убивает меня самого.
Щёки горят. Температура поднимается. Хотя нет, уши горят тоже. Значит, кто-то вспоминает недобрым словом… Можно даже предположить, кто.
Всё уже разрешилось. Отбой тревоги. Отчего же тогда так тоскливо, и почему в поджидающее меня грядущее я смотрю как в мутную воду, в которой ни за что не найдёшь оброненного? Я родился в конце января, меня ведёт по жизни Уран – планета перемен и катастроф. И я чувствую его радиоактивные волны, которые прошибают голову в самые острые моменты, заставляя крушить все ожидания, в первую очередь, мои собственные.
****
…Бормотание не смолкало. Изредка я улавливал знакомые слова, но речь казалась бессмысленной. Мучил холод, как будто я спал на улице. Я сплю???!
Меня словно подбросило над офисным креслом, над столом и клавиатурой компа, на которой я так удобно устроился. Я захлопал глазами, как филин, вытащенный на свет из дупла, и ошалело огляделся. Таня за соседним столом работала, не обращая на меня внимания, как и Женевьева, сидящая за столом напротив. Гарик, похоже, и сам спал, а Сашка, говоривший по телефону, заметил мое движение, глянул в мою сторону и продолжил разговор. Я бросил взгляд на часы – я не помнил по крайней мере последнего часа. Я час дрых на работе и никто – никто из ребят! – даже не думал меня будить.
Я не привык спать днем и теперь чувствовал себя ещё хуже прежнего. Мутило, знобило, и опять болела голова. Я тихо выскользнул из офиса, дошёл до конца коридора, где стоял кофейный автомат. Скрючившись от гуляющих по коридору сквозняков, я вцепился в горячую пластиковую чашку, как в последнюю соломинку. Через силу отхлебнул кофе с ароматом помойки при овощном магазине и прислонился к стенке, потому что сесть здесь было некуда. Темное стекло шкафчика отражало мою хмурую физиономию – в отражении не очень хорошо были видны глаза, зато круги под ними – загляденье.
Сон отступил, вместо этого появилось ощущение, что кто-то выдергивает из-под меня ковер. Я откинул голову назад, на стенку и прикрыл глаза, но тут заметил, что по коридору ко мне идет Таня.
Нынешняя её прическа призвана символизировать болото – волосы выкрашены во все оттенки зеленого, уложены кочками и подколоты желтой искусственной лилией. Я засмотрелся, и не сразу въехал в то, с чем она пыталась до меня достучаться.
Верная, проверенная во всех бурях, дизайнер Таня работает с нами со времен открытия «Фишки», стойко пережив все тяготы старта малого предприятия, отсутствие заказов, задержки зарплаты и залеты раздолбая-директора без малейшего опыта работы, то есть меня. Когда наши дела пошли на лад, она пару раз пыталась свалить, но всякий раз быстро возвращалась, угнетенная долгими согласованиями, дресс-кодами и штрафами за опоздания, противными всякой творческой натуре.
