Но вот сейчас…
Когда он приладил поводок к ошейнику Люка и вышел в коридор, чтобы тем же самым порадовать и своего Стэна, Юлька выцарапала себя из мягкого компьютерного кресла. Стиснула зубы, попыталась сделать вид, будто не услышала, как оно жалобно скрипнуло от её веса. Ей казалось жутко неудобным заставлять Костю помогать ей круглыми сутками; в конце концов, разве ему не нужно было провести ту же ревизию у себя дома? Успел ли он сделать это вчера вечером? По крайней мере, не лучше ли будет отправиться вместе с ним, чтобы остаться во дворе с собаками, пока парень съездит к себе?..
Девушка вышла в коридор. Неловко, вперевалочку, сделала пару шагов вперёд и развернулась – отчего-то в закрытом помещении ходить было ещё более непривычно, чем на улице. Костя, услышав шелест перьев, выпрямился и обернулся к ней.
– Ты чего? – приподнял он брови. Юлька молча указала на своего пса, потом посмотрела на Костю, всем своим видом показывая, что ждёт, чтобы он уступил ей место у полки с обувью. – С ума сошла? – парень покачал головой. – Ну, уж нет. Ты остаёшься.
– Но я же…
– Юль, нет! Лифт наверняка ещё не починили. Хочешь снова тащиться на седьмой этаж пешком? Я всё понимаю, конечно, но лучше тебе посидеть тут. Проветри квартиру, если тебе уж так невмоготу, но…
– Да мне неудобно, что ты будешь… – она умолкла, заметив взгляд Кости. Тот смягчился, улыбнулся, вздохнул – не раздражённо, слава Богу. – Ну, правда…
– И всё? Только поэтому? – спросил он. Юлька виновато опустила глаза. – Да перестань. Ты думаешь, мне будет лучше, если ты потащишься по этой лестнице? Ещё чего, – парень подошёл к ней, притянул к себе и чмокнул в макушку. – Сиди тут. Починят лифт – будешь гулять сама. А сейчас дай мне помочь, хорошо?
Девушка глубоко вздохнула.
– Тебе точно не трудно? – спросила она, утыкаясь носом в грудь Кости. Он хмыкнул; этот звук Юлька хорошо знала – ей не нужно было поднимать голову, чтобы удостовериться в том, что Давыдов сейчас тепло улыбается.
– Всё, – сказал он, – я пошёл. А ты – сиди и мониторь эти наши интернеты. Мало ли, вдруг ещё и зомби повылезают, – пошутил Костя, подтягивая поводки поскуливающих от нетерпения собак. – Разузнаю, что там с лифтом, выгуляю этих обормотов. И себя. И, может быть, какой-нибудь заморозки поищу покушать.
Девушка лишь кивнула.
А когда дверь за Костей закрылась – она впервые за целый день почувствовала себя жутко одинокой. Настолько, что ей захотелось подбежать к двери, выскочить на площадку и крикнуть, чтобы парень вернулся. Весь день они были вместе – и весь день он крепко держал её, не позволяя ни рухнуть в пучину отчаяния, ни погрязнуть в самобичевании и ненависти к себе, ни забиться в уголок от страха.
Звучало, конечно, пафосно, но Юльке вдруг стало… пусто. Костя ушёл. Костя, конечно, вернётся…
Она свела брови у переносицы. Не время расклеиваться. Он столько сделал для неё сегодня: забрал с лагеря, помог проверить вещи и продукты, заставил разобрать чемодан, пошёл гулять с собаками, предложил съехаться на пару дней. Избавил от мрачных мыслей. Значит, её задача – сделать так, чтобы всё это было не зря. Чтобы его труды, как минимум, продолжали давать плоды. Хотя бы пока он не вернётся. Нельзя же вечно быть обузой?
В физическом плане ей сейчас и так постоянно требовалась помощь. Объективно. Откровенно говоря, тащиться с собакой вниз по лестнице, а потом обратно с этими огромными тяжёлыми крыльями и вправду было ужасной затеей; не будь Кости рядом, Юлька бы наверняка об этом пожалела. Ей стоило научиться принимать помощь и не чувствовать за это вины – ну, хотя бы прямо сейчас. Не по её ведь прихоти появились эти лишние пятьдесят килограмм за спиной? Не она ведь сломала лифт?
