Рекомендации строгой королевы я выполняла в
точности, Дюша контролировал. Особенно со сном и физической активностью. На
наших занятиях он не бывал, но всегда провожал и встречал меня у дома Ребекки
Ивановны. Обычно после уроков магии мы отправлялись к нему или ко мне пить чай
и делиться впечатлениями от успехов. В смысле, я делилась, он слушал. Теперь чай
заменили прогулки по городу. Прогулки – это условно, выглядели они почти
пробежками. Потом Дюша не давал мне заснуть над конспектами, потом просто не
давал заснуть, названивая каждые пятнадцать минут до полуночи, а в шесть утра
будил новым звонком. Как ни странно, чувствовала я себя довольно бодро, носом
на лекциях в институте не клевала, а у Ребекки Ивановны это было вовсе
исключено.
Занимались мы каждый день, немного повторяли
пройденное и учились новому. Самой новой была магия огня. До этого королева
строго-настрого запрещала попробовать создать даже крошечную искру. Хотя нет,
не так. Одну искру она как раз разрешила, ещё в самом начале, и именно после
неё запретила. Искра тогда вспыхнула чуть ли не костром, удивив и испугав меня.
Сейчас это объяснилось. Огонь был не мой, Луча. Для своего требовались большие
усилия, а с пламенем феникса выходило легко, и я непроизвольно им пользовалась.
Теперь училась разделять их, работать только со своим и соединять в случае
крайней необходимости. Необходимость могла наступить лишь в единственном случае
– защита от теней. Правда, случай этот грозил стать не единственным.
Ту пакость, что поселилась в нашем доме, я
увидела в тот же день, когда с моей магии сняли блок, и видела с той поры
постоянно. Дрянь ползала вслед за матерью, предпочитала тёмные углы, вызывала
ощущение противного холода между лопатками и чувство омерзения, пересиливавшее
страх. И насмехалась чёрным провалом рта над моими попытками образумить мать.
Все попытки закончились полным крахом, я перепробовала всё от спокойного
разговора до скандала, она ни на что не поддавалась, одинаково реагировала на
ласковые подкаты и на грубость, всё сводила к единому – в её не сложившейся
жизни виноваты все, это она высказывала регулярно и с каким-то надрывным удовольствием.
За мою настойчивость я получала длиннейший список собственных прегрешений,
начиная от рождения.
– В
кои-то веки собралась отдохнуть по-человечески! Десять лет, встреча
одноклассников… Так нет же, потерпеть один день ты не могла. По всем срокам
больше недели было, а тебе приспичило немедленно, с утра пораньше. Чужой город,
глухомань, одна «Скорая» на все вызовы, бабы сами ей навстречу выходят, чтобы
не ждать. И нате вам, Дашенька соизволила именно там родиться!
История моего рождения в изложении отца
выглядела далеко не так пессимистично. Город матери чужим не был, она сама там
родилась и прожила до замужества, то есть, к тому времени прошёл всего год с
момента её отъезда, друзей и знакомых было полно. Перешедшая по наследству
квартира ждала решения быть проданной или сданной в наём, пока же за ней
приглядывала соседка, так что вопроса жилья тоже не стояло. Мать заранее
предупреждали, что путешествия на поздних сроках беременности связаны с немалым
риском, но отговорить от поездки не смогли. Закаченная истерика присвоила не
чужому ей городу почётное звание «истерической родины» и заставила отца
доставить супругу на вожделенную встречу.
