– Надо взорвать это всё к чертям, – сказал Камиаста, – уничтожить оружие, порох и самих алгольцев.
– Если предводитель желает, – откликнулся Марио, – кинем жребий, и кто-нибудь после бросит спичку – и всё здесь взорвётся.
– Но тот, кто бросит, может погибнуть, – предупредил Камиаста.
– Хорошую идею подал Марио, – одобрил Эл. – Кто хочет участвовать в жребии, пусть напишет на бумажке своё имя и бросит сюда, – он достал из своей сумки мешок, а Лучьян из своей – чистый лист и ручки.
Все оторвали по кусочку бумаги и написали имена.
– Мой повелитель, вам не надо участвовать в этом, вы главный в нашей системе и должны остаться в живых, – сказал Марио.
– Ради Альфы Центавры я не пожалею жизни, – ответил Камиаста, оторвал ещё один клочок от листа, снова написал своё имя и опустил бумажки в мешок.
Марио перемешал их и вытащил одну.
– Король Деналон, – объявил он.
– Уходите все отсюда, – сказал Деналон, беря у него спички. – Сослужу службу бедной системе Альфа Центавра. Сейчас здесь всё разлетится…
Машины въехали в какое-то помещение и остановились. Путники вылезли из кузова и, увидев, что возле ворот никого нет, бросились к ним. Выбежали на улицу и залегли в канаву. Деналон отстал от товарищей, зажёг спичку и бросил в грузовик с порохом. Прогремел взрыв, оглушивший друзей, и здание охватили клубы пламени…
– Деналон! – в отчаянии крикнул Лучьян. – Денало-он!
Король Деналон не успел выбежать из здания – он погиб в огне…
– Это был настоящий подвиг, – сказал Камиаста. – Нашему другу посмертно присудят высочайшую награду, когда закончится война.
И вдруг на фоне пылавшего здания возникли тени и путников окружили алгольские стражи порядка…
Мужчин под конвоем доставили в здание суда. И там долго расспрашивали через переводчика о поджоге здания. Они отрицали свою вину, говорили, что не знают, кто это совершил, и что сами очень испугались взрыва. Их обыскали, у Камиасты изъяли бумажку с адресом Адриана.
Путников бросили в одну из переполненных камер тюрьмы, где узников по очереди вызывали на допросы. Камиасту и Марио вызвали первыми, в кабинете следователя пытали, заставляли признаться в поджоге, но безуспешно.
Вернувшись в камеру, Эжен узнал из разговора стражников о гибели Айвена в плену. Он долго оплакивал сына, а друзья утешали его…
Пленники были все очень худые, измождённые, израненные, перевязанные грязными тряпками. Они сильно томились без воды и пищи; многие умирали. Так же, как и в неволе у космических пиратов, где полвека назад оказалась Грета…
Вспомнив о матери, Лучьян ещё больше загрустил. Понял, что теперь вряд ли выберется отсюда… Он боялся предстоявшего допроса – хотя и всегда был смелым человеком, но теперь его нервы окончательно сдали. Старик уткнулся в угол камеры и заплакал. Неужели это всё, конец жизни?.. Угнетали мысли не о скорой гибели, а о собственном бессилии перед произволом, что творится здесь…
Потом допросили Конна, но он тоже ни в чём не признался. А Лучьяна, Лесмьяна и Зила вызвали уже прямиком к судье. Тот быстро решал участь пленников. К нему подводили пятерых, он что-то говорил, и их уводили. Большинство узников казнили, некоторых отправляли на принудительные работы. Камиасту, Лучьяна, Лесмьяна, Зила и других приговорили к смертной казни. Лучьян понимал, что так и должно было произойти: много ли они, лилипуты, смогут наработать для алгольцев…
