Когда Такко второй раз за ночь выглянул в коридор, между каменных стен вновь маячила фигура. Но это определённо была не Агнет. Светильник, висевший в конце коридора, выхватил край кружевного чепца, плечо, обтянутое вышитой женской сорочкой, и таинственная обитательница исчезла в тёмном проёме главной башни.
Если в замке и водилась нежить, искать её следовало именно там – где павшие воины бесплотными тенями бродили по узкой лестнице, закрученной против солнца. Он здесь по приглашению хозяина, так что замковая нечисть ему не навредит, – отбросил Такко последний довод разума и бесшумно двинулся по коридору. К босым ногам липли крупинки: соль снова была щедро разбросана по коридору, будто женщина боялась не найти дороги назад. Щёлкали стрелки часов, скрипели гири, заглушая без того тихие шаги; Такко преодолел коридор незамеченным и острожно выглянул в проём.
В густом сумраке скорее угадывалась, чем виднелась фигура, ползающая по полу и чуть слышно шепчущая себе под нос. Пахнуло лечебными травами и дорогим душистым мылом – здесь явно был живой человек, а не бесплотный дух.
– Ограда с севера, ограда с запада… – бормотала женщина. – Не дай дороги идущим снизу… – Что-то шелестело в её руках, резко пахло полынью и чабрецом.
Такко разочарованно прислонился к стене и стал ждать. От каменных стен несло стылой сыростью, и он успел продрогнуть, пока слушал заговоры. Когда обряд подошёл к концу, он бесшумно отступил за угол, дотянулся до фонаря на стене и осветил площадку. Женщина резко подняла голову, и Такко встретился глазами с нянькой Агнет.
Если она и удивилась, то не показала этого. Поднялась с достоинством, отряхнула платье и, скрестив на груди руки, сказала:
– Следишь, значит. Вот зачем тебя наняли.
– Нет, – покачал головой Такко. – Я проснулся от шума и пошёл поглядеть, кто здесь.
– Врать мне будешь? За этими дверями ничего не слышно, хоть режь кого.
Такко мог бы рассказать, как учился стрелять на слух и различать крадущиеся шаги среди ночных шорохов, но разве ж нянька поймёт! Он поднял фонарь повыше и оглядел круг, очерченный солью, разложенные внутри него пучки трав, колючие шарики чертополоха и угольки, взятые вместо свечей.
– Разве заговоры на защиту делают в темноте? – удивился он.
– А ты сходи к господину маркграфу и спроси, – предложила нянька. – Сходи-сходи. Я в замке подольше тебя. Поглядим, кому поверят.
– Да ты вроде ничего плохого не делаешь, – пожал плечами Такко. – А от кого ты защищаешься? Кто идёт снизу?
– Они не за тобой придут, – отрезала женщина и принялась сметать соль и травы в припасённый мешок.
– А за кем? – не унимался Такко. – И почему ты всё убираешь? Послушай, вчера я тоже нашёл здесь соль и никому не рассказал. Это же ты её рассыпала? Зачем? Кого ты боишься?
«От твоих вопросов твердолобый баран – и тот сбросится со скалы», – говорил когда-то отец, и похожий ответ сейчас отчётливо читался во взгляде няньки. Но раз она сама проговорилась, что маркграф не одобряет её действий, отчего не попытаться выведать тайну?
