– Ты уверена, что хочешь пойти туда? Там же полиция, – высунув голову в окно со стороны водителя, сказала Жассмин, мать Сьюзен.
Это далось ей нелегко, поскольку ручка на дверце сломалась и стекло опускалось только наполовину, а на Жассмин была русская меховая шапка, почти такая же огромная, как медвежья шапка гренадера-гвардейца. В целом создавалось впечатление, что автомобилем управляет пушистая говорящая зверушка, которая с глубоким подозрением относится к представителям власти.
– Вивьен сказала, что они ждут меня, – без особого энтузиазма ответила Сьюзен и зевнула; уже несколько ночей подряд ей снились тревожные сны, так что она не высыпалась. – Все будет нормально.
– Ну, как скажешь, – с сомнением произнесла Жассмин. – Не опаздывай к чаю.
Пушистая зверушка спряталась, и «мини-купер» с ревом рванул прочь, стреляя глушителем так, что полицейские через дорогу сначала подпрыгнули, глядя вслед удаляющейся машине, и только потом заметили Сьюзен.
Она направилась к ним, переходя улицу по диагонали, чтобы потянуть время. Сьюзен знала, что полиция любит придраться ко всякому, кто молод и нестандартно одет, и надеялась, что Вивьен сейчас появится и поможет ей избежать вопросов.
По настоянию Жассмин, поскольку погода уже была мерзкой, а по прогнозам обещала стать еще хуже, Сьюзен надела любимую верхнюю одежду своей матери для защиты от ненастья: пилотский полушубок, возможно времен Первой мировой войны. Полушубок был из необработанной овчины, которую в какой-то момент ее существования не столько окрасили, сколько раскрасили ярко-красной краской, а та полиняла пятнами, так что теперь полушубок снаружи переливался самыми неожиданными оттенками розового, а флис на его внутренней подкладке, некогда белоснежный, стал иззелена-желтым, как сопли больного гайморитом. Лимонно-зеленая шапочка ручной вязки со значком КЯР – Кампании за ядерное разоружение напоминала об акции протеста у базы Гринэм-Коммон, в которой Сьюзен участвовала вместе с матерью. Под полушубок она надела черный шерстяной джемпер на размер больше, с растянутыми резинками на запястьях, а под него – свою любимую синюю спецовку, любезно подаренную книготорговцами. Ногам Сьюзен было тепло и сухо в носках ручной вязки и ботинках «Док Мартенс» цвета бычьей крови.
– В магазин нельзя, мисс, – остановила Сьюзен сержант, старшая из троих торчавших у дверей полицейских.
Угловатое, худое лицо сержанта было мокрым от растаявшего на нем снега, тушь размазалась и потекла по щекам тонкими струйками, что придавало ей несомненное сходство с Элисом Купером. Коллеги, которые, вообще-то, побаивались свою начальницу, не рискнули сказать ей о непорядке с ее макияжем.
– Меня там ждут. – Сьюзен ткнула в магазин пальцем. – Меня вызвали.
– А-а-а, – напряглась сержант. – Так вы из этих.
– Хм, смотря кого вы имеете в виду, – осторожно отреагировала Сьюзен.
Трудно было понять, много ли известно сержанту полиции, а саму Сьюзен много раз предупреждали, чтобы она никогда не обсуждала дела книготорговцев, свое происхождение и существование Древнего мира с непосвященными. Вот почему она не знала, на что ей сейчас решиться.
– Ложа пятьсот, – буркнул один из полицейских за спиной сержанта, но она так зыркнула на него глазами в подтеках туши, что он поспешил извиниться.
– Мне нельзя разглашать, – честно призналась Сьюзен и вздохнула с облегчением – пусть думают, что она из службы безопасности, так проще и безопаснее для всех.
