– В Бате, пока я шел по Мэнверс-стрит, – начал Мерлин, отвечая на незаданный вопрос Руби, который прочел в ее взгляде, устремленном на его костюм, – я заработал четыре с половиной фунта, позируя для фото с американскими туристами. Будь у меня поляроид, я бы ушел на пенсию через пару дней – снимки пошли бы не меньше двух фунтов за штуку. Просто удивительно, сколько их тут в это время года. Я имею в виду туристов.
– Они приезжают на Рождество и надеются увидеть снег, – ответила Руби. – Не исключено, что в этом году они его получат.
– Кто ты сейчас – Джейн или кто-нибудь из ее персонажей? – спросила Вивьен. – И где ты взял это платье?
– Ну конечно, я Элизабет Беннет, – ответил Мерлин. – А платье из минисериала по «Гордости и предубеждению», который шел пару лет назад на Би-би-си. Ну… тот, с Элизабет Гарви. Помощница из отдела костюмов – моя знакомая. В этом платье Гарви была в середине второй серии.
– Сумка все портит. Слишком большая и исторически неверная. Сюда бы ридикюль, – заметила Руби.
– Знаю, – дернул плечом Мерлин. – Зато туристы не знают или им без разницы. К тому же ридикюль маловат.
Поставив сумку на край стола, Мерлин открыл ее, стряхнул с себя палантин, аккуратно свернул и убрал в сумку, где уже лежали: его любимый револьвер «Смитон.357», с парой обойм к нему; дубинка из железного дерева времен Вильгельма IV, с королевским гербом; кинжал для левой руки, принадлежавший, по слухам, самому сэру Филипу Сидни[2], посеребренный уже в более поздние времена; книга, которую он читал в данный момент, – «Неуютная ферма» Стеллы Гиббонс, выпущенная издательством «Пингвин» в 1977 году в мягкой обложке, которую принято презирать; вчерашняя булочка «Челси», завернутая в пергаментную бумагу, уже замасленную; две проволочные вешалки для платьев и кое-что по мелочи.
– Как ты оказался в Бате? – поинтересовалась Вивьен. – Разве у тебя не выходной?
– Ага, был, – ответил Мерлин и, поколебавшись, добавил: – Сьюзен навещает мать. Вот я и подумал, что заскочу к ним попозже.
Мерлин и Вивьен познакомились со Сьюзен нынешней весной, и эта встреча вовлекла их в череду серьезных событий, результатом которых стало обнаружение и обезвреживание одной старой и очень зловредной сущности, выявление предателя в рядах самих книготорговцев, а также открытие того, что отцом Сьюзен был Старик Конистон, Древний владыка, как обычно величали могущественнейших сущностей Древнего мира. Все трое подружились, а Мерлин и Сьюзен даже более того, хотя в последнее время отношения молодых влюбленных переживали не лучшие времена. Мать девушки жила недалеко от Бата, а сама Сьюзен чаще обреталась в Лондоне, где училась в Школе искусств Слейда.
– Вы, кажется, хотели отдохнуть друг от друга? – спросила Вивьен. – Или я ошибаюсь?
До Сьюзен Мерлин влюблялся то и дело, все его романы были яркими, но недолговечными и заканчивались без взаимных упреков. Обычно Мерлина тянуло к девушкам, не менее привлекательным внешне, чем он сам. Они встречались недолго и расходились навсегда, ослепительные, как две кометы, которые продолжают каждая свой путь к иным мирам, осыпая все вокруг искрами из своего блистательного хвоста.
– Сьюзен решила, что нам не стоит торопиться, – сухо сказал Мерлин; похоже, он так и не свыкся ни с тем, что остается с одной и той же девушкой уже несколько месяцев подряд, ни с тем, что эта девушка отвергла его, хотя и временно. – У нее много занятий в школе, так что пока мы встречаемся раз в неделю. Я со среды не видел ее!
