Мне захотелось сбросить его руки. Оттолкнуть. Ни к чему меня жалеть! Я и сама справлюсь со всем! Меня никто не жалеет. В этом нет смысла. Потому что и я никого не жалею. Упёрлась ладонями в него, пытаясь высвободиться. Но он не дал. Прижал локтем плотнее к себе, заставив согнуться в три погибели, и продолжал гладить, придерживая кажется немного начавшей уже восстанавливаться второй рукой.
После случившегося ещё долгое время Нир находился в обычной палате, а не в камере. По идее можно было бы отправить его туда, но я всё медлила. И даже слишком часто заходила к нему. Зато наконец занялась тем, что провела необходимые проверки и выяснила, что развитие сознания Нира гораздо выше, чем у остальных. Настолько, что оказалось, он вполне способен не только понимать речь, но и… читать… пусть и с трудом. Во всяком случае он внимательно водил пальцем по буквам, в нужном месте проворачивал листы и выглядел так, словно всё понимает. На прямые вопросы тоже кивал утвердительно.
Когда я поняла, что держала его как животное в клетке всё то время, пока он был запертым в полутрансформации почти человеком, стало как-то не по себе. Прежде таких серьёзных ошибок я не допускала. Хотя прежде и таких случаев тоже не было, мне бы даже в голову не пришло, что это возможно. Но стремясь всё исправить, принесла ему разные книги, и позволила общаться с ним медперсоналу. Оставлять его и дальше в изоляции было просто невозможно.
Жаль, что писать он не мог. То ли просто не получалось, то ли сложить буквы в слова самостоятельно было слишком сложно. Но теперь большую часть времени Нир либо читал, либо тренировался, чтобы восстановить работоспособность повреждённой руки. Потом возвращал мне книги с подранными случайно его когтями страницами. И выглядел мило-виноватым. По отношению к нему мысленно я всё чаще использовала это вот определение «мило». Это несколько нервировало. Потому и решила далее выстраивать наши «отношения» исключительно в деловом русле. Насколько это возможно.
Обычно теперь заходила ненадолго (чтобы отвыкал), говорила с ним коротко (ему было теперь с кем тренировать способность понимать речь и без меня) и уходила вновь. Старалась не касаться лишний раз, не провоцировать его. Да и дел было невпроворот на самом деле.
Нужно было решать с центром что-то. Искать другое место. А пока же тут заново отстраивать некоторые кабинеты, расставлять оборудование и налаживать работу. Я практически не выходила из загородного дома снежных барсов (только если по делам центра и обязательно с охраной). Пока решила оставаться тут. Потому что меня вновь одолевали неприятные предчувствия и тягостные сны.
Примерно через неделю с похищения Нира, я как всегда вечером вернулась в свою комнату и улеглась в постель. Сегодня мне снился сон, в котором за мной гнался истинный. В образе чёрного волка. А из его пасти капала вязкая слюна. Я бежала изо всех сил, спотыкалась, падала, но он только приближался. Дикий, неосознанный страх пеленал по рукам и ногам. Казалось, что ещё секунда – и он набросится на меня.
Это было странным, ведь обычно сны о нём носили несколько иной подтекст. Эротический… Они тоже мучили, но то было терпимо. Сегодня же меня буквально трясло от ужаса. Я даже проснулась от собственного крика. И принялась массировать невидимое место его укуса. Метку сдавило словно спазмом. Было ужасно больно и страшно.
