– Ну что, полегче? – участливо спросил Женя.
Я кивнула.
– Хочешь домой? Посмотрим, что можно сделать с твоей машиной.
– Да, поехали!
Меня подмывало спросить, собирается ли он и дальше обманывать Майю, но я передумала – пусть обманывает, если ей так хочется обманываться. Я заговорила о другом:
– Жень, когда мы приедем, Майя запретит тебе даже смотреть в мою сторону, не то что сидеть со мной в гараже.
– Не думаю, что буду спрашивать у Майи разрешение!
Мы за пятнадцать минут добрались до дома. А когда подходили к гаражу, на крыльцо вышла Майя, позади нее тенью возникла Ева.
– Жень! – помахала Майя.
Этот жест показался мне таким неестественным и жалким. Как и вся ситуация, в которой моя старшая сестра вышла встречать своего парня, который где-то целый час пропадал со мной. И что же – она это проглотит?
Майя сбежала с крыльца и устремилась по дорожке к нам. Обняла Женю и, чмокнув его в щеку, как ни в чем не бывало сказала:
– Идемте пить чай, я печенье испекла!
Женя покосился на меня, затем взглянул на маячившую в дверях Еву:
– Я обещал Полине посмотреть ее машину.
Майя изобразила удивление и, точно от холода, поежилась:
– Попейте чаю сперва! Машина никуда не убежит. Ну что, идем?
Я знала, что она не сдастся без боя. Но от Майи не стоит ждать лобовой атаки, она действует иначе – исподволь, мягко и при этом настойчиво.
Женя мешкал, было заметно, что он растерялся. Я же сказала:
– У меня нет аппетита.
Майя огорченно вздохнула:
– Полина, ну пожалуйста. Это жест примирения.
Я ей не верила. Это была война, и ее жест примирения – всего лишь продуманный ход. Но тут Женя положил руку мне на плечо:
– Холодно, Полина, давай выпьем чаю, а потом посмотрим машину.
Я пожала плечами и пошла впереди. Имело смысл подыграть Майе, чтобы понять, что задумали сестрицы. Проходя мимо Евы, я сразу заметила, какой натянутой выглядит ее улыбка. Не быть ей актрисой, провалит она поступление в театральное, это уж наверняка! Совершенно не умеет скрывать свои чувства, все на лице. Майя – другое дело. Само радушие, нежность и любовь. Никто и не скажет, что там творится у нее в душе. А уж я догадывалась, какая там пылает ярость.
Мы вчетвером расселись за столом на кухне. Майя налила всем чаю, поставила в центр стола большую тарелку с печеньем – моим любимым, творожным с шоколадной крошкой.
– Куда ездили? – с деланым безразличием поинтересовалась Ева.
– Просто катались. – Женя отпил чай. – Полина отлично водит.
– Надеюсь, ты не давал ей руль на трассе! – усаживаясь рядом с Женей, улыбнулась Майя.
– Нет, не беспокойся.
Беспокоилась ли она? Я смотрела на старшую сестру и гадала, что она собирается предпринять.
Ева поймала мой взгляд и, кашлянув, сказала:
– Полина, извини нас. Я очень сожалею.
Майя пододвинула ко мне блюдо с печеньем. У меня глаза защипало. Так они просто решили извиниться? Без злого умысла?
Ева потупилась и пробормотала:
– Я понимаю, сколько значит для тебя эта машина, и… я на эмоциях, не знаю, что и добавить еще.
Ева извиняется – это что-то нереальное! Я и не догадывалась, что она умеет это делать. И как бы мне ни было жаль мою машину и месяцы работы, я просто не могла не простить.
– Все нормально. Я починю, – сказала я.
Сестры с облегчением переглянулись и улыбнулись. Майя погладила меня по руке:
– Ты у нас умница.
Я покраснела от удовольствия. Я всегда очень ценила похвалу Майи.
Ева подула на свой чай и воскликнула:
