В ней вспыхнули обида и злость - на этот голос, не на Романа - но ответ вышел резким и сухим:
- Послушай, мы с тобой едва знакомы… и даже “едва” - сильно сказано… ты хочешь, чтобы я участвовала в празднике, как-то развлекала твоего деда... ладно. Но заставлять меня раздеваться вот так, перед тобой, это чересчур. Я не хочу… и не буду.
- Кого из нас двоих ты так стыдишься - меня или себя?.. - Роман вздохнул и покачал головой и, видя, что она снова собирается возразить, пресек “дозволенные речи” властным жестом:
- Тшшшшш… не шуми… давай подумаем, что же нам в таком случае делать… например... если я закрою глаза - это тебе поможет?
- Думаю, да… - она не могла не поддаваться бархатному гипнотизму его голоса, и вопреки всему - таяла, когда он на нее смотрел. - Но вслепую ты едва ли сумеешь мне помочь с платьем и… остальным.
- Ты когда-нибудь играла в жмурки? - улыбка Романа потеплела и стала озорной, и у Жени - новая странность… - тотчас потеплело на душе, и она ответила, почти не раздумывая:
- Не в такие!..
- Тем интереснее… давай, завяжи мне глаза. - он ухватил с вешалки первый попавшийся шарф -малиновый шифон - и протянул ей:
- Смелее… завязывай потуже, пусть все будет по-честному.
- Ну хорошо… ты сам напросился. - не веря, что согласилась поиграть подобным образом, Женя не без удовольствия взяла легкий струящийся кусок ткани, и с еще большим удовольствием, сперва робко, а потом все смелее, принялась временно лишать Романа зрения. Она свернула шарф в несколько слоев, прижала импровизированную повязку к лицу отважного кавалера и крепко-накрепко стянула ее концы на затылке, немилосердно смяв пышные черные волосы:
- Вот так... ты обещал не подглядывать!
- Будь спокойна. Мне глаза вовсе не нужны… а теперь давай-ка примемся за твой наряд.
Процесс превращения Евгении Скворцовой, обыкновенной москвички с обыкновенной внешностью, в диснеевскую принцессу занял не так уж много времени - и в то же время длился целую вечность… Никогда еще с Женей не происходило ничего столь же эротического - и полностью невинного, чем эта “игра в жмурки”.
Роман сдержал слово и не пытался подсматривать или украдкой сдвигать повязку, и Жене просто не к чему было придраться; но и вслепую он двигался легко и уверенно, как балетный танцовщик, жесты остались такими же отточенными, а манера говорить - такой же иронично-галантной. Помощь его оказалась неоценима…
Женя сама справилась с чулками (такими невесомыми, словно были сотканы из паутины или болотного тумана) и бюстье, идеально севшим на фигуру, но многочисленные детали остального наряда были той еще головоломкой… Нижние юбки, пресловутые фижмы (Женя впервые наяву увидела эту конструкцию, похожую на клетку из гибких прутьев, в форме перевернутого бокала, ленты, шнуровки, само платье - если бы не Роман, Женя сдалась бы еще на этапе фижм…
Он касался ее бережно, ловко и нежно, как любовник, но не позволил себе ничего лишнего; ни одной, самой маленькой вольности. Не сказал ни одной пошлости, ни одного вульгарного комплимента, только спокойно подавал ей нужные предметы одежды в нужной последовательности, придерживал, расправлял, зашнуровывал - и ни разу не ошибся и не сбился. Женя пару раз проверила на нем повязку - она лежала по-прежнему туго, не сдвинулась ни на миллиметр, и разглядеть что-либо из-под нее было нереально… что ж, вероятно, у Романа было много возможностей “поиграть в жмурки” и до нее… сожалеть об этом или обижаться было глупо, лучше просто не думать. Снова напомнить себе про “расслабиться и получить удовольствие”- тем паче, что удовольствия хватало… каждое мгновение, проведенное рядом с Романом, совсем близко, было сплошным удовольствием.
