– Сколько здесь ступенек? – шепотом произнесла Дина, хватаясь за перила и дергая собственное тело вверх. Желто-противный свет лампочки бросал тени на металлические почтовые ящики и детские коляски под лестницей. Олеся ошиблась. Дети здесь все-таки жили.
Давай, Ди! Ты сможешь. Это закончится уже сегодня. Просто поднимись, поговори с ней и возвращайся к машине. Как там говорит Славуня? Файтин!
Каждая новая ступень – маленькое испытание, но Дина и не подозревала, что ждет ее на втором этаже. Не осознавала, как на нее, задыхающуюся и уже утомленную, хлынет волна воспоминаний. Не просто хлынет, а собьет с ног и заставит вновь испытать черную и липкую тоску.
Нет, Дина не забыла. Дина тщательно прятала все эти образы где-то в закоулках подсознания, но дверь на втором этаже обнажила старые раны. Дверь на втором этаже по левую руку, где жила Луна. Где когда-то жила Луна.
Не-не, я должна поговорить с матерью. Просто поговорить. И это все, – Дине пришлось облокотиться на стену, давая себе небольшую передышку. – Что было раньше, то прошло. Стоп! Я не хочу возвращаться в прошлое.
Но глаза, будто намеренно рассматривали дверь, обитую пошарпанным кожзамом. И Дина с ужасом осознала, что мысли о Луне без спроса поселились в ее голове и установили временный диктаторский режим.
***
Дина перепрыгивала через две ступеньки, желая поскорее обернуться объятиями Луны. Ее легкое и невесомое тело парило над землей. В горле стоял ком, и она не могла даже сглотнуть слюну. Слезы готовы были потечь в любое мгновение, но лучше не здесь, не в подъезде, пахнущем свежей маслянистой краской.
Недавно красили стены, – вспомнила Дина, резко тормозя на лестничной площадке второго этажа.
На цементный пол пролились мириады крохотных салатовых капелек. И если не приглядываться, то можно было подумать, что это ростки молодых растений.
Дина нажала на ручку, зная, что Луна часто забывала запереть дверь. Легкий скрип, приветливый и родной, пригласил внутрь.
– Это я. Ты спишь? – крикнула в тишину квартиры Дина. Она сбросила рюкзак с плеч и по дорожке солнечного света пошла на кухню. На круглом столе – чашка в красный горох, на дне которой оставалось еще немного чая, и хрустальная вазочка с каким-то лакомством. Дина не удержалась и положила кусочек, присыпанный сахарной пудрой, в рот. По языку растекся нежно-ореховый вкус фисташек.
– Луна? Тебе опять привезли рахат-лукум? Из Сочи?
Сахар совершил чудо, и комок в горле исчез. Показалось, что все проблемы можно было решить. Это же Луна! Она что-то придумает, что-то подскажет. Она точно найдет выход. Здесь, в этой квартире, наполненной золотым солнцем, все тревоги вдруг уменьшились, нет, не исчезли, но из категории «безвыходная ситуация» перешли в – «решаемая».
Дина осторожно положила на ладонь еще несколько снежных кубиков и направилась в гостиную. Луна была не из тех, кто приветливо выбегала навстречу гостям. Она могла даже не открыть дверь, если не хотела прерывать чтение интересной книги, например.
– Ты спишь? Где ты? Извини, если мешаю, но Федя…Ему очень плохо… Скорая приезжала. Понимаешь? Я не знаю, что делать… Федя… Он… – Дина опять ощутила в горле предательский комок, который мешал говорить. Объятия. Ей нужны утешающие объятия Луны. Луна обнимет за талию, и все наладится. В этот момент Дина чувствовала себя такой маленькой и беззащитной. Что такое ее пятнадцать лет перед злыми кружевами судьбы?
