То есть, мое мнение снова не учитывается?
«Рамон!» — зову я по нашей несовершенной, хромоногой мыслесвязи. — «Рамон, меня же сейчас увезут!»
Он слышит.
То есть, никакого ответа, я не слышу его голоса, но я каким-то шестым чувством понимаю, улавливаю отклик Рамона, и знаю, что он уже движется сюда. Надо только чуть-чуть потянуть время. Просто тянуть время.
— Рауль, ты ведь здесь не ради меня? У тебя, наверное, дела к Альме.
— Альмы здесь нет. Как и ребенка. В доме только слуги.
Не знаю, чего я ждала. Наверное, подсознательно, тем самым шестым чувством я знала, я чувствовала, что Сары не в доме. Не здесь. Но это не отменяло того, что я надеялась. Надеялась, что найду ее сегодня! А еще это не объясняло...
— Откуда?..
— Я был здесь вчера.
— Тогда что ты тут делаешь сегодня?
Нехорошее такое чувство ледяным прикосновением скользит по спине ощущением ловушки.
— Я же сказал, что приехал за тобой. Это единственное место, которое выдала Сураза. Я знал, что сюда прилетит Рамон, а значит, он привезет тебя с собой. Пойдем со мной.
Он протягивает мне руку, но между нами становится Берн.
— Она никуда не идет.
Это даже не ловушка, отчетливо пахнет жареным, пусть даже это всего лишь метафора. Потому что из новых машин выходят остальные вервольфы. Уверена, волки Хантера умелые бойцы, некоторые из них, как и мой друг, участвовали в легендарных Волчьих боях. Даже численное превосходство им не страшно. Но я точно не хочу, чтобы из-за меня проливалась кровь. Не имеет значения, легорийцев или вилемейцев.
— Она моя жена. Если вы не отпустите ее по-хорошему, будет по-плохому.
То есть, мое мнение для него вообще по боку?!
— Не надо по-плохому. — Лучше бы Али сидеть в машине, но она выходит и становится рядом со мной. — Почему бы не дождаться моего супруга, Хантера Прайера, старейшины Легории? Решить все мирно.
Потому что я читаю ответ на заострившемся лице Рауля. Он не хочет дожидаться Хантера и Рамона. Он хочет забрать меня, отвоевать себе.
Берн готов к атаке «моего мужа», а вот я — нет. Я отшатываюсь, и Алиша рывком запихивает меня в машину, жмет на блокировку дверей. К счастью, никто не стреляет, но это, пожалуй, единственный плюс. В остальном, две группы вервольфов схлестываются в ожесточенной схватке. Одни расправляются друг с другом врукопашную, другие на ходу трансформируются в опасных хищников, что вонзаются друг в друга зубами. Еще немного, и они порвут друг друга в клочья.
Меня начинает трясти, даже успокаивающие поглаживания Алиши по спине не срабатывают. Что-то во мне изменилось после родов: мне дико страшно и хочется крепко зажмуриться. Я не хочу на это смотреть, и не смотреть не могу. Особенно, когда Рауль ударяет Берном о бок машины. Я вскидываю голову, наблюдая за всем этим расширенными глазами.
— Я беру свои слова назад, — шипит Алиша. — Он, может, и красавчик, но совершенно точно идиот.
Идиот! Как есть идиот!
— Мы должны что-то сделать, — говорю я нетвердым голосом, глядя на Али.
— Плохая идея, — качает она головой. — Все, что нам нужно делать — довериться нашим мужчинам и дождаться их.
— Рамон не мой мужчина! — рычу я.
— Но ты его позвала? Пожалуйста, скажи, что позвала.
Позвала. А он услышал. Но и все: больше я его не чувствовала. Будто между нами заслонка упала. Он от меня отгородился? Или что это?
Новый удар о машину заставил меня подпрыгнуть, а затем дверь вылетела наружу, и я следом за ней, как пробка из теплой бутылки игристого. Для меня это стало настолько неожиданным, что я даже подумать ничего не успела, ни то, чтобы начать сопротивляться. Рауль просто схватил меня за руку и выдернул из салона авто. Я врезалась в его грудь, его ладони сомкнулись на моей талии и сжались там до боли.
