– Не поверишь – своей красотой. Я случайно услышал их спор, хотя не только их, когда я обратил на это внимание, спорило уже человек шесть.
– Не хочу тебя огорчать, но ты ведь знаешь, что меня мало интересует то, что обо мне говорят.
– И все же. Когда я услышал твоё имя, невольно начал прислушиваться. Миссис Шекли говорила о том, какой фурор сегодня произвела Элен Дэфиан, ведь она так давно не появлялась в обществе. На что миссис Орнуолл возразила, что на балу присутствует ещё одна не менее красивая девушка, и назвала твое имя. Миссис Шекли отмахнулась от неё, сказав, что ты, конечно, красива, но совсем не вписываешься в дух этого времени.
– Бог мой, Уильям, похоже, ты слишком много времени провел в Лондоне, если начал пересказывать глупые сплетни.
– Сам себе удивляюсь, но в этом разговоре меня привлекло даже не твое имя, а сама тема разговора. Эти женщины вскоре начали спорить о том, какой тип красоты сейчас в моде, представляешь? – Уильям засмеялся, – Миссис Орнуолл уверяла всех что, несмотря на то, что её собственная дочь Лора невероятно красива, она сама не видела никогда девушки более очаровательной, чем ты. На что миссис Шекли ответила, что мисс Дэфиан явно превосходит тебя благодаря своим белокурым волосам и голубым глазам! И добавила, что её дочери, слава Богу, совершенно точно подходят под каноны нынешней красоты. Я просто поражен тем, как развратило умы наше время, если люди стали воспринимать красоту как нечто входящее в моду и так же выходящее из неё – я просто не знаю, что будет дальше.
– По моему глубокому убеждению, внешность не так важна, как считают многие, – сказала Джоанна.
– Именно это и сказал Ричард, когда миссис Орнуолл спросила, что он об этом думает.
– Мистер Лэнгтон? Он участвовал в этом споре?
– Мне кажется, что весь этот спор завели только из-за него. Миссис Шекли засыпала меня вопросами о его жизни.
– Вот видишь, дело здесь вовсе не во мне и не в Элен. Миссис Шекли настаивала на том, что девушки со светлыми волосами и голубыми глазами красивее только лишь потому, что так выглядят её дочери, а миссис Орнуолл с ней не соглашалась, потому что, насколько я помню, её дочь Лора похожа на меня.
– Возможно, – Уильям задумался, а Джоанна в очередной раз удивилась тому, насколько циничными могут быть женщины в своем стремлении удачно выдать дочерей замуж.
– Теперь ты понимаешь, почему я не хочу жить в Лондоне? – спросила Джоанна, – Если даже в таком месте все время звучат подобные разговоры, словно людям больше заняться нечем, кроме как обсуждать других, я могу себе представить, что творится в городском обществе. Так что увольте, мне достаточно и этого.
– Разумеется, ты права, но ты видишь лишь одну сторону медали.
В этот момент прозвучали последние аккорды вальса, и Джоанна улыбнулась.
– Не сомневаюсь в этом, но про другую сторону этой медали ты расскажешь мне как-нибудь в другой раз.
Уильям улыбнулся и поклонился сестре, затем отошел в сторону, заметив кого-то из своих знакомых. Джоанна хотела подойти к Агнес стоявшей у рояля, но заметила, что к ней приближается мистер Флеминг, на лице его играла снисходительная улыбка. Очевидно, он решил «осчастливить» Джоанну и пригласить её на танец. Решив не дать ему такой возможности, чтобы не было необходимости искать причины для отказа либо терпеть его общество во время танца, Джоанна быстро прошла за спинами гостей и вышла на балкон, плотно прикрыв вход портьерой. Облегченно вздохнув, она обернулась и оказалась лицом к лицу с Ричардом Лэнгтоном.
