– Пас, – Берта опустила голову на руки. Ромка тут же подошел к ней, обнял. Она выпрямилась, через силу усмехнулась, щелкнула его по носу, взъерошила волосы на макушке. – Ром, я все равно уеду. Ты же знаешь.
– А Ит знает? – ухмыльнулся Ромка.
– Узнает, – пообещала она.
– Ой, как он обрадуется, – ехидно поддел ее мальчик.
– Догадываюсь, но ничего не могу поделать, – она хлопнула по столу ладонью. – Ты в школе больше ничего не пробовал рассказывать?
– Не-а, – помотал головой Ромка. – Они тупые. Ржут и говорят, что я придумываю.
– Тебе мама сразу сказала, что так и будет, – напомнила Берта.
– Но Настя же мне верит!
– Так то Настя…
* * *
Ромка как раз перешел в третий класс, когда в его школе появилась Настя. Первой ее случайно заметила Джессика. Она и Ри пришли вместе с Ромкой в школу первого сентября и ждали начала торжественной линейки. Стоял погожий, совсем летний день; дети, соскучившиеся друг по другу, болтали, смеялись; играла музыка, тут и там сновали преподаватели, отовсюду слышались оживленные голоса и смех. Ромка, пока не началась линейка, тоже куда-то убежал, и Ри сейчас ему звонил – разумеется, чтобы вернуть блудного сына на исходную позицию.
– Господи… – вдруг сказала Джессика, обернувшись. – Одуванчик!
– Чего? – не понял Ри, засовывая телефон в карман легкой куртки.
– Да вон, смотри. Девочка – как одуванчик, – Джессика засмеялась. – Вон стоит, у лестницы. С мамой.
Ри обернулся.
Эта парочка, мама и дочь, действительно стояли в стороне, у входа в школу. Мама оглядывалась, видимо, пыталась найти табличку класса (такие таблички на длинных палочках были у классных руководителей) и все никак не находила. Девочка безучастно стояла рядом, сжимая в одной руке ярко-красный рюкзак, а в другой – такие же красные розы, обернутые в целлофан, и ковыряла носком туфельки трещину в асфальте. Удивительная девочка. Тонкая, как тростинка, и с огромной копной почти белых, мелко вьющихся волос.
– Обалдеть, – Ри покачал головой. – Действительно, одуванчик… Слушай, а я их раньше не видел.
– Наверное, новенькая, – пожала плечами Джессика. – Интересно, в чей класс? Ей лет восемь-девять.
– Может, и в наш, – Ри заозирался. – Рома! Ром, иди сюда немедленно, где тебя носит!
– Пап, я сейчас! – откликнулся сын откуда-то сбоку. – Я уже иду!
– «Уже иду» было три минуты назад! – рассердился Ри. – Ну что за безобразие!
– Я уже тут, – Ромка протолкался к ним поближе. – Мам, отдай рюкзак.
– Цветы возьми, негодяй… рюкзак ему…
…После уроков Ромка позвонил Джессике и сказал, что задержится – отпросился погулять. Та согласилась. Погода стояла хорошая, а Ромка, по его словам, дальше двора никуда идти не собирался. У Джессики на первое сентября был взят выходной, да еще и вечером должны были прилететь из Москвы Фэб с Киром (всей семьей у них в этот раз приехать не получалось, работа), поэтому Джессика принялась готовить стол к празднику – ради Ромки они уже третий год отмечали День знаний.
Через пару часов дверь в квартиру открылась, и Джессика поняла, что сын вернулся. Так и оказалось, но… сын вернулся не один. Рядом с ним, к вящему удивлению Джессики, стояла та самая девочка-одуванчик, на которую она и Ри обратили внимание утром.
– Мама, познакомься, это Настя, – представил девочку воспитанный Рома. – Мы решили, что будем дружить. Ты не против?
– Здравствуй, Настя, – Джессика улыбнулась. – А твоя мама не будет против того, чтобы ты дружила с мальчиком?
