– Так точно, Онелик, в самом что ни на есть непристойном виде. Помнишь, я тебе рассказывала про художника? Который живет в квартире со странными лицами, курит трубку и кормит кошку вареньем? Елисей. Сегодня я должна позировать у него, но быть в двух местах одновременно не могу, а с Елисеем у нас лишь одно условие – я не должна пропустить ни одного воскресенья.
– А вдруг он заметит?
– Не заметит. Он щедро платит за работу.
Я надела зеленое короткое платье, серый берет, черное пальто с золотыми пуговицами, лаковые туфли, взяла зонтик-трость и поехала в сторону Адмиралтейства. Быстро нашла его дом, поднялась пешком на последний этаж и позвонила в дверь. В ответ кто-то мяукнул.
– Добрый вечер!
– Проходите.
Во всяком случае, он не подал никакого вида, что уличил замену.
В квартире сохранился старый паркет и пахло бархатным табаком. Под ногами закрутилась черная кошка с пушистым хвостом. На стенах висели портреты людей, преимущественно стариков и женщин. Он провел меня в мастерскую.
Елисей носил серебряные украшения, льняную рубашку, каждый месяц новые усы, а когда влюблялся – бороду, действительно играл на скрипке, а когда целовался, прятал руки в карманы, и раз в неделю рисовал обнаженных женщин.
Я разделась, закрылась руками, но опомнившись, гордо вытянула шею, представив себя лебедем, и как можно более раскованно спросила:
– Куда мне встать?
– Ложись сюда.
– Куда? Вот на этот диван?
– Да. Поворачивайся ко мне ногами, головой к окну. Голову закрой той тканью, а ноги раздвинь.
Губы мои невольно разомкнулись, а глаза расширились.
– Это шутка?
Он рассмеялся в ответ, но прежде губ засмеялись его глаза, и даже когда улыбка сошла, глаза продолжали смеяться. Бабушка говорила, что это «черти бегают» по лицу, от того глаза и смеются, и что таким мужчинам нельзя доверять.
– Да, шучу.
Он подошел, чтобы вылепить из меня живую статую: коснулся руки, повернул за талию, долго выбирал положение головы и шеи, откинул прядь волос, затем выправил ещё одну, и принялся за эскиз. Мне понравилось быть живой глиной под его руками. Не знаю, сколько времени прошло, часов в комнате не было, левая нога и правая сторона шеи ужасно затекли, и плата уже не казалась столь высокой.
– Всё, на сегодня готово, можешь одеваться.
Я оделась, взглянула на эскиз, который, к слову, был очень хорош, получила причитающиеся деньги и задала всего один вопрос.
– Который час?
– В кухне есть часы. Налево от мастерской.
Получается, я позировала четыре с половиной часа!
– А правда, что ваш кот ест варенье?
– Это кошка. Спроси у неё, а впрочем, без загадок, это правда. Она любит вишневое варенье с кизилом. Его мне присылает бабушка. Хочешь попробовать?
И в тот момент мне захотелось вишневого варенья больше всего на свете.
– Да.
Елисей достал пару серебряных ложек и матовую белую тарелку, налил туда варенье, рядом поставил две чашки с чаем. Вкус у этого варенья был потрясающий, как будто идешь по южному летнему саду и ешь спелые сладкие вишни. От такого вкуса глаза закрываются и начинают сниться сны.
– Ты не натурщица?
– Нет. Пришла заменить Лесю.
– Как тебя зовут?
– Онелик, можно просто Нели.
– Откуда это имя?
– Вроде бы финское, а может, мама его придумала.
– Я коллекционирую странные имена, но скажу честно, не слышал о таком имени.
– Зачем коллекционировать имена?
– Для семи дочерей.
– А у тебя есть хотя бы одна?
– Есть.
– Как её зовут?
