– Мне повторить?
Не до вежливости, честное слово. Погано так, хоть ложись и помирай.
И что-то такое в моем голосе, пусть и негромком, прозвучало, что служанка, дернулась, поклонилась и со словами:
– Сейчас позову, – шустро удалилась прочь. Да и мужчины поспешили, что-то обсуждая. Точно меня. Плевать.
Я отступила от двери, опустилась на пол – ноги не держали. В голове мутилось, мысли путались. Появилось чувство опустошенности, словно меня чего-то лишили.
Итак, отец уверен – у меня приступ. Снова проблемы с даром? Он проверял или у него следилка на мое состояние стоит? Непонятно. Вдвойне непонятно, приступ это или последствия погружения во вторую память.
– Барышня! – расстроена всплеснула руками Сунь Лан. – Зачем вы встали? Вам же нельзя!
– Пить, – прошептала, искренне радуясь тому, что хоть кто-то, пусть и по долгу службы, позаботится обо мне. Я ей еще один браслет подарю. Не жалко.
Меня довели до постели. Принесли теплой воды. Потом был чай, слабо пахнущий травой. Оказалось – хризантемовый. Не впечатлил. Но пила и пила, ибо любую хворь из организма предпочитала вымывать. Да и меня заверили, что хризантемовый – лучший чай для очищения крови и снятия жара.
Лекарь мне не полагался, ибо последствия приступа проходили сами дня через три. Так что и слабость, и легкий жар были нормой, а еще полное опустошение резерва или что там требуется для магии. У меня даже зрение магическое активировать сейчас не получалось. И это было более чем странно. Ложилась я вполне себе полная сил, а встала практически инвалидом. Как там дух сказал: «Сон может убивать». Узнать бы еще, что это значит…
Валяться три дня полутрупом я была не согласна – меня реванш в школе ждал. Так что гоняла служанку за чаем. За травяным сбором. За женьшенем. За медом. Даже чеснок попросила принести и перец.
Сунь Лан быстро поняла, что спорить со мной бесполезно – я тогда лично желала доползти до кухн. Как и пытаться уговорить, что лечиться самой без целителя – ужасное нарушение правил. Но вызвать врача без разрешения отца она тоже не могла.
Так что мы пришли к компромиссу – она не беспокоит отца, я лечусь сама. Не знаю, что за зверь такой – моя болезнь, но я собиралась с ней бороться всеми способами.
Голова перестала болеть после холодного компресса. Питье сбило температуру. Бульон с чесноком и перцем взбодрил. И к вечеру я чувствовала себя настолько сносно, что решила прогуляться. У меня появились кое-какие вопросы к хозяину лужайки.
Мы шли к лесу. Я едва переставляла ноги, но с каждым шагом кровь разгонялась, дыхание становилось легче, а голова прояснялась. Позади, не умолкая ни на секунду, ворчала Сунь Лан. Удивительно, как у нее в голове помещалось столько правил: устав для слуг, устав для барышни, устав для ученицы, устав для горожанки. Я запуталась уже на третьем:
– Барышне не стоит выходить из дома в сумерках и посещать лес, даже с надежным сопровождением, – в который раз повторила она, явно надеясь на мое вразумление.
Согласна, сопровождение у меня так себе… Разве что уморить разбойников рассказами о том, как правильно грабить путников. Но мы ж недалеко, да и помнится мне, кроме ведьм и духов в местных лесах никого опасного не водилось.
Спорить, однако, бесполезно. Мир Сунь Лан выстроен на правилах, рангах и распорядке. Главное место в нем занимали предки, родители, государство и… мой отец. И вопиющим оскорблением было бы заявить: «Плевать» на мудрость созданных обществом законов.
