Луноход-1 - страница 6

– Да, но я скоро вернусь.

Я заорал:

– Нет, нет, нет.

Когда я выпрыгнул за сестрой в подъезд, она впихнула меня в квартиру:

– Не будь ты таким трусом! – Захлопнула дверь и закрыла меня на ключ.

Не прекращая орать и плакать, я обошел всю квартиру, включил везде свет. Где-то удалось дотянуться, где-то пришлось подставить табурет. Я вспомнил детей, как они шептали на сончасе. Покойники хотят жить, покойники идут за нашими телами. Черному человеку нужно мое сердце. На улице темнело, надвигалось время покойников. Особенно им нравится мясо детей младше семи лет. Свет не спасал от страха. Дети не врали, они видели, как труп подмигивал из гроба. Оторванная голова лежала с краю. Что за глупости, думал я, почему я ничего такого никогда не видел. Но теперь каждый предмет у нас в доме что-то говорил мне, стремительно передавал опыт. Мир мертвых набросился со всех сторон. Здесь умерло много людей. Они когда-то трогали эти стены, ходили по этому полу. Мылись в нашей ванной – нет, я ведь не включил там свет! Я уставился в телевизор, заткнул уши и стал тихонько гудеть:

– О-а-о-о-о-о-а-а-а-а-а-а…

Но не удавалось заглушить страх.

Я вскочил на диван и закричал:

– Отстаньте! Отстаньте, мертвецы поганые! Пусть все исчезнет! Пусть я умру! Отстаньте!

Свет погас. Я выглянул в окно. Он не горел не только в нашем доме, но и в соседней пятиэтажке, не горели также и фонари во дворе. Полная тьма. На ощупь я пробрался в коридор и спрятался в шкафу.

Никакие руки меня схватили, страх вдруг схлынул. Ушел так же, как и пришел. Опыт предметов и покойников по-прежнему проникал в меня, но я перестал его бояться.

– Ха-ха, – сказал я в этой темноте.

Звук собственного голоса даже не пугал меня, хотя квартира явно слышала и отражала мои робкие смешки.

Через несколько минут свет включился. Вот и все, больше можно было не бояться одиночества. Мне просто стало скучновато, хотелось увидеть родителей. Часы показывали около восьми, скоро можно будет услышать мамин голос по радио. Я оставил свет на кухне, включил приемник и с удовольствием прокрутил рифленое колечко УКВ. Ловило всего две станции, и я всегда, прежде чем поймать мамину, слушал чуть-чуть другую. Скоро через помехи расслышал песню группы «Кар-мэн»:

Папа рассказал:

– Я был рад, когда меня приняли в октябрята, а особенно – когда в пионеры. День стоял погожий, и чувство причастности к чему-то возникло. Я знал, что надо стараться жить как порядочный человек. Просто стоял в галстуке, счастливый, уши развесил, радовался и Ленину, и построиться линейкой с одноклассниками…

Ради этого мне хотелось пойти в школу. Там будет больше свободы и больше ответственности. В садике перед завтраком я мыл руки и вспоминал папины слова. Я тоже вырасту и буду стараться. Радовался утреннему свету, и чаю, и еде. Но не успел взять ложку, чтобы собрать остывающую кашу по краям тарелки, как меня прервали и подвели к плачущей девочке.

– Он?

Девочка горько кивнула.

– Я ничего не делал! – опешил я.

– Он меня ударил.

Она указала на умывальную комнату. Я вдруг четко вспомнил, как заходил туда, как мыл руки и представлял себе юного отца, такого же очкарика и усатого, только в красном галстуке и белой рубашке. Но я никого не ударял, я улыбнулся своему отражению и помыл руки, как и полагалось перед едой. В отражении я увидел эту девочку, Нину. Она тоже улыбалась, кажется. Но она пережила это же утро как-то иначе.