– И кто победил в драке?
– Ненависть, деточка. К сожалению, она всегда одерживает верх в таких случаях. Хоть бы ты уже пожил в спокойное время.
За завтраком Фима сидел задумчивый, ел торопливо, не чувствуя ни запаха пищи, ни ее вкуса. Опустошив тарелку каши, он спешно встал из-за стола, вместо «спасибо» мотнул головой и ушел.
– Вот и как с ним жена будет жить? Он же ничего не слышит, что ему говорят! Все думает и думает о своем. А зачем я сама себе ставлю такой вопрос, если наперед ответ знаю? Можно подумать, кому-то такой муж не нужен! Слова грубого против не скажет, со всем соглашается, лишь бы его с мысли не сбивали. Конечно, Мэри будет с ним счастлива, а значит, и я.
Фима повертел в руках первый камень. После внимательного осмотра на предмет мелких включений и бороздок, которые доставляют немало хлопот мастерам, он сделал пару легких срезов для определения направления минерального слоя. Лишь после всех необходимых процедур с помощью тонкого мелка камень был разделен на пять частей по количеству будущих лепестков. Грубую работу Фима выполнил штихелями, то и дело меняя их в зависимости от выполнения задачи. Плоский уступал место боковому, боковой – клиновидному, и так до того момента, пока не понадобились надфили. Постепенно сформировался цветочный венчик, и с этого момента началась основная работа. Медленно, от периферии к центру убиралось лишнее. Лепестки пока еще толстые, без изящных изгибов, но это всего лишь дело времени.
Полукруглым напильничком Фима сформировал необходимой ширины отгибы и слегка зауженные края листочков. Чтобы придать камню максимальную схожесть с незабудкой, он немного «приподнимал» кончики некоторых лепестков или же приспускал всего лишь один край, от чего цветок становился естественным, оживал.
К своим годам мастер накопил немалый опыт и прекрасно знал, что не бывает идеально правильных форм. Иногда камень начинал сопротивляться и самовольно изменять форму будущего цветка. В таких случаях Фима приостанавливал работу и давал отдых уставшим глазам. Во время паузы он делал новый набросок и чаще всего соглашался с природой. Слой за слоем снимались излишки, обнажая легкие прожилки цветоложа и стебелек, на котором будет крепиться в гребне готовый цветок. С костью больших проблем не было. Материал благодарный, податливый. Еще до начала работы с бирюзой Фима почти три часа вываривал заготовку в растворе кальцинированной соды до полного обезжиривания, потом тщательно промыл и, чтобы придать ей белизну, закопал на сутки в гашеную известь, которая всегда имелась в доме на случай подбелки печи. Сушка материала требовала несколько дней, поэтому Фима совершенно спокойно занялся цветами. С рисунком на гребне не пришлось долго мучиться. Было решено украсить спинку ажурной резьбой из тонких веточек и травы, среди которой он и разбросает маленькие незабудки.
Несколько часов Фима выпиливал лобзиком одиннадцать зубьев. Два крайних и средний он решил оставить пошире, чтобы по ним спустить извилистые веточки со спинки гребня. Когда все было готово, он просверлил дырочки в местах вырезки и аккуратно с помощью втиральника начал выбирать материал, оставляя на поверхности кости лишь задуманный выпуклый узор. Все получилось наилучшим образом. Когда гребень был готов, Фима отполировал его волосяной щеткой с меловым раствором, а напоследок прошелся пару раз хлопчатобумажной тряпкой. Цветы так органично вписались в ажурный рисунок, что восхищениям родственников не было предела.
