Читать онлайн Анна Платонова - Ля, ты крыса!

1. 1. Пробуждение

Голова трещала по швам. Я что, бухал вчера?

Во рту мерзкий привкус, голова гудит, в памяти чёрная дыра.

«Да что б тебя, Лекс… – наругал сам себя, – пьёшь – пей, но не до такой же степени!» Поднял руку, чтобы прикрыть глаза. А рука не поднялась.

Чего?..

Глаза распахнулись сами собой. Перед носом белая тряпка, закрывающая обзор. Это ещё что такое?!

Мышцы не слушались настолько, что я даже закричать не смог.

Бешено вращая глазами, понял, что лежу на ровной металлической поверхности с головой накрытый простынёй.

Это чья-то дурацкая шутка? Где я? Почему не могу двигаться?

Забившись в невидимых путах, что мешали подняться, услышал чьи-то шаги. Я замер в ожидании. Сейчас мне кто-то за всё ответит!

Но подошедший не стал снимать с меня простыню, чтобы поговорить. Вместо этого пространство вокруг дрогнуло и затряслось, а где-то внизу противно заскрипело несмазанное колёсико.

Понятно. Я лежу на каталке, которую сейчас куда-то везут. И меня на ней заодно.

Почувствовав себя вещью, взбесился ещё сильнее. Однако, тело по-прежнему не слушалось, собираясь и дальше изображать Ленина в мавзолее. И что мне теперь, так и лежать, молча ожидая развязки?! Закатил глаза и мысленно застонал. Да жду я, жду!

Вскоре невидимый возница остановил каталку и торжественно объявил название остановки:

– Ну вот и крематорий, Тёмыч. Приехали! Твоё последнее пристанище.

В запале я даже не обратил внимания на то, как он меня назвал. Какой-такой «крематорий»?! Вы что там, с ума все посходили?! А ну, выпустите меня!!! Что тут вообще происходит?!

От попытки крикнуть горло свело болезненным спазмом, но мне показалось, что я услышал тихий шёпот. Не тишина – уже хорошо! И я бросил все силы на попытку заговорить.

Каталка пару раз повернулась и остановилась, ударившись о преграду. Мой «возница» отошёл, в комнате защёлкали переключатели и раздался низкий нарастающий гул, как от мощного пламени, вырывающегося через узкие сопла.

– Проверка прошла успешно. Не боись, Тёмыч, – продолжил оповещать меня «возница», – оформим в лучшем виде. А прах родакам отдадим, они ведь просили. – Совсем рядом зашуршала бумага, словно кто-то листал книгу или журнал. – Странно… – продолжил «возница», – нет запроса на прах. – Он хмыкнул и одобряюще похлопал меня по ноге. – Ну ничего, Тёмыч. С кем не бывает. А хочешь, я твой прах сам заберу?! Отнесу к морю, – раздался громкий пьяный смешок, и «возница» весело добавил: – Развеешься!

– Не хочу!.. – самым натуральным образом проскрипел я и дико обрадовался: получилось!

Невидимый мне парень заткнулся, а затем резко и с шумом выдохнул:

– Ну и трава-а!

– Не… – прохрипел я и махнул рукой, пытаясь подать знак.

Рука слегка дёрнулась, простыня на мне приподнялась и опала обратно вместе с кистью.

Однако, этого хватило. «Возница» затих. Ни шагов, ни попыток запихать меня в свою адскую «духовку».

– Рука съехала. Ну, допустим, – вслух начал размышлять он, удивлённо хмыкнув. – Звук? Сдавление диафрагмы, выход воздуха из лёгких. Ну, допустим. Но…

И он снял простыню с лица, чтобы проверить: прав он или нет.

Передо мной оказался молодой парень в светло-зелёной форме медицинского работника. На его шее висело несколько разноцветных бус, а на голове болтались дреды.

Парень всмотрелся в мои выпученные в гневе глаза, но не выказал никакого удивления.

– И здесь всё в норме, – сказал он и уже собрался накинуть простыню обратно.

Что?! В норме?! Да твою ж…

Я фыркнул, а по факту просто выдохнул из лёгких весь воздух, пытаясь это сделать, и закатил глаза. Поняв наконец, что я действительно издаю звуки и шевелюсь, парень тонко по-девчачьи завизжал, уронил простыню и попятился назад. Судя по раздавшимся вслед звонким металлическим звукам, он налетел на стол и рассыпал по полу всё, что на нём лежало.

Лишь бы в обморок не грохнулся, мне-то ничего другого не остаётся, как лежать и терпеливо ждать. А я человек очень нетерпеливый.

Но вскоре парень снова появился в зоне видимости. Рассмотрел моё тело, внимательно изучил живой взгляд. Затем мотнул головой, от чего дреды забили его по лицу, и, ткнув в меня пальцем, уверенно заявил:

– Ты жмур!

Фыркнуть у меня бы всё равно не вышло, поэтому я приподнял бровь и скосил на него взгляд, пытаясь вложить в него весь свой ответ: «Правда, что ли?»

– Ну да, – забормотал парень. – Ты умер. У меня и заключение на руках есть.

Он посмотрел себе за спину, видимо, чтобы удостовериться, что заключение о моей смерти на месте, а затем повернулся и, после небольшого раздумья, коснулся моей груди. Прикосновения я не почувствовал, поэтому не понимал, что он делает. Внезапно парень просветлел, схватился за воротник халата и, не нащупав там необходимого, жестом указал мне оставаться на месте.

– Я щас, – сказал он. – Подожди… Подожди меня здесь. – Он гоготнул, сообразив, что я отличаюсь от жмура только открытыми глазами, и, уже издеваясь нарочно, добавил: – Никуда не уходи!

«А я как раз собирался…» – мысленно ответил я и стал слушать, как паренёк унёсся в другую комнату, а затем мигом вернулся.

– Нашёл! – радостно оповестил он меня, подскочил ближе, и я заметил на нём стетоскоп.

С серьёзным выражением лица парень приложил головку стетоскопа к моей груди и прислушался.

– Бьётся, – шёпотом сказал он, выпрямился и выдал мне новый диагноз: – Ты не зомбак!

«И на том спасибо», – хотел сказать я, но горло не справилось с этой простенькой задачей. Из него раздался хрип.

– Водички? – заботливо поинтересовался парень.

Я прикрыл глаза вместо кивка.

Парень принёс стакан воды и, приподнимая на каталке непослушное тело, чтобы я не захлебнулся, помог попить. Мне стало заметно лучше: даже «спасибо» смог прошепелявить, не морщась от нечеловеческих усилий.

– Врачей позвать?

– Не, – прохрипел я, отказываясь.

Мне бы сначала понять, где я и что произошло, а потом можно будет и перед консилиумом представать. Мало ли, может я и правда воскрес. Мир ахнет, а мне потом до конца жизни куковать в какой-нибудь тайной лаборатории в качестве подопытной крыски. Нет уж, спасибо! Нам и без этого несладко живётся.

– Как хочешь, – отозвался парень. – Тогда давай я тебя хоть осмотрю. Меня, кстати, Никитосом звать. Аспирант я. – Он обвёл помещение широким взглядом. – Аспирантирую тут потихоньку. Практика у меня.

Я попытался поднять руку, чтобы поздороваться, но не смог. Никитос, глядя на это, снова гоготнул, взял меня за руку сам и пожал.

– Будем знакомы, Тёмыч!

2. 2. Лабораторная крыса

Несколько следующих часов мне пришлось ждать, пока тело придёт в норму хотя бы до того состояния, чтобы я мог подняться на ноги без чьей-либо помощи.

Никитос, а если официально, то Никита Павлов, осмотрел меня и заявил, что тело возвращается к жизни: восстанавливаетсяся тонус мышц и нормализуется сердцебиение.

– Вообще в первый раз такое вижу, – заявил Никитос. – Ты воскрес!

Он сидел напротив меня на вертящемся офисном стуле и посасывал самокрутку, от которой шёл легко узнаваемый запах травки.

– Угу, – буркнул я, стуча зубами от холода.

После того, как вместе с ощущениями в тело вернулась жизнь, я никак не мог согреться. Сидел на каталке, закутавшись поверх одежды в какую-то хламиду, которую смог найти для меня Никитос, и дрожал от холода.

– Слышь, Ник, а ничего погорячее нет? – спросил я, указывая взглядом на закипающий чайник.

– Горячее кипятка? – уточнил Никитос удивлённо. Я покосился на его самокрутку, и до него дошло. – А! – воскликнул он и повторил более протяжно: – А-а-а! – И сразу же ответил: – Нет. Ничего такого нет.

– А если найду?

Никитос гоготнул с моих слов.

– Это ж больничка. Откуда тут взяться чему-то горячее кипятка? – ответил он и с интересом взглянул мне в глаза, мол, что на это ответишь.

– Так я вижу, что не притон, – спокойно сказал я. – А мне как раз в лечебных целях и надо. Чтобы согреться.

Никитос заулыбался, посмотрел в сторону шкафов с препаратами и кивнул.

– Лады! Щас чё-нибудь придумаем. – Он поднялся со стула, но тут же остановился, повернулся ко мне и строго-настрого погрозил пальцем. – Но только в лечебных целях!

– А то! – воскликнул я, состроил честную морду лица и начертил крест напротив сердца.

Что Никитос развёл в медицинском спирте, я узнавать не стал. Главное, что мне удалось согреться. От выпитого коктейля напалмом полыхнуло внутри, нахрен сжигая гортань и прожаривая внутренности до румяной корочки, и я сипло выдохнул:

– Ещё!

– Э, не-е, – сказал Никитос, убирая мерную колбу с ядрёным пойлом себе за спину. – Ты и так хреново выглядишь. Не хватало ещё, чтобы ты от моей бодяги копыта отбросил!

– Я уже умер. И воскрес. Мне можно.

Удивительно, но спорить Никитос не стал.

– Ну, допустим, – сказал он и отдал мне всю колбу целиком. – Только ты это, смотри на самом деле не откинься.

– А тебе какая разница? – спросил я, чувствуя, как ко мне возвращается упрямство, моё родненькое. – У тебя и доки на меня дохлого уже заполнены. Меньше работы.

– Это верно.

Никитос плюхнулся обратно на стул и с грустью посмотрел на документы. Он уже пару раз жаловался на то, что заполнил кучу бланков на кремацию, а я взял и воскрес. В ответ на это я только разводил лапки в стороны и пожимал плечами, словно бы говоря: «Это не я, оно само».

– Да там все бланки на учёте, – снова завёл свою шарманку Никитос. – Главнюк мне за них всю плешь проест.

Он испустил печальный вздох, достал из кармана рубашки пару самокруток, прикурил обе и одну протянул мне.

– Держи, Тёмыч. Одна радость в жизни осталась.

– У меня две, – возразил я, приподнимая колбу с коктейлем на уровень глаз. – Кстати, а почему Тёмыч?

Имя своё я помнил чётко в отличие от того, что произошло накануне. Тёмычем я ни разу в жизни не был. Алексеем меня зовут, Lex-X, если быть точнее.

– Так Артём ты, – ответил Никитос, поднимая на меня чуть осоловевший взгляд. Я молчал, и он продолжил: – Артемий… Имя такое. Ну мамка так назвала. – Он мотнул головой, не понимая, почему я молчу, и спросил: – А какой ответ правильный?

– Не помню я ничего, – ответил я, затягиваясь сигареткой. – У меня с собой что, документы были?

– А то как же! Полный пакет.

Никитос встал, дошёл до ящика на дальнем краю стола и достал оттуда прозрачный конверт с вещами и документами.

– Можно посмотреть? – попросил я, отставляя колбу в сторону.

– Можно и забрать, – ответил Никитос. – Твои же вещички.

Я молча кивнул. Взял из его рук конверт и вытряхнул содержимое на каталку. Вещи я сразу отгрёб в сторону, какие-то разноцветные справки и непонятную мне доверенность с тяжёлой сургучной печатью отправил туда же, а вот паспорт рассмотрел детально.

Внутри дата и место рождения – данные, ни о чём мне не говорящие, кроме того, что они не мои. Фотография, а на ней смазливый пацан с золотыми завитушками волос. Я поднял руку и дотронулся головы. Так и есть: кудрявый, как пудель.

– Ник, зеркало есть? – спросил я, взглянул в протянутое Никитосом зеркало и присвистнул: – Пиздец! Ну я и уро-од!

– Да не, – Никитос махнул рукой, – по последней моде.

– Правда?

– Правда-правда. Девочки таких любят.

– Допустим, – выдохнул я любимое словечко Никитоса и вернулся к изучению паспорта.

Так и есть: Артемий. Чуть выше стояли какие-то странные пометки, а ниже всё остальное: Артемий Вениаминович Крысов. Глянь-ка, а на счёт лабораторной крыски я угадал.

Листать страницы в бумажном паспорте было непривычно, всю жизнь у меня был электронный. Точно не Артемий я и точно не отсюда.