- Ирка, брось, - обрывает. – С ума сошла? У тебя ни единой морщинки, даже «гусиных лапок» нет. А я младше? Бред. Признавайся, что колешь?
- Я не… - запинаюсь. – Ничего не колю. Я и алкоголь не употребляю.
- Ой, да я не про наркоту, - отмахивается. – Я же о препаратах интересуюсь. Гиалуронка, ботокс, витаминные коктейли. Чем ты тургор кожи поддерживаешь? Ставили мезонити? А филлеры вкалывали?
- Нет, - отрицательно мотаю головой.
Догадываюсь, речь идет о косметологических процедурах, но большая часть слов все равно остается непостижимой загадкой. Я и обычным кремом через раз пользуюсь, если только для рук, а то от моей работы кожа жутко сохнет и потом хлопьями сходит, прямо как змея шкуру сбрасываю.
- Везет тебе с генетикой, без всяких вложений девчонкой выглядишь, как вчера из школы выпустилась, - заключает она. – Мне вот многое перекроить пришлось. Нос подправила, скулы вылепила, жир из щек откачала. А как с проблемной кожей боролась! Думала уже сдаваться. Ничего не помогало. Но в любом деле главное – упорство и боевая хватка. Ты всего добьешься, было бы желание.
Рассеянно киваю.
- Я даже рада, что ты меня не узнала, - смеется. – На глазах, кстати, линзы. Представь, лицо перешивала и не боялась, а на лазерную коррекцию зрения никак не решусь.
- Наташа, - изумленно выдаю я. – Наташа Судак?
- Судзиловская, - поправляет мягко. – Фамилию тоже пришлось поменять. Для себя. Мне так больше по вкусу да и с родной семейкой меньше связи.
Наконец вижу девочку из прошлого. Милую и скромную, в очках с толстенными стеклами, постоянно таскающую за собой рюкзак с кучей учебников.
- Не узнать, да? – усмехается. – Я уже не похожа на тот четырехглазый жиртрест.
- Ты всегда симпатичной была, - произношу ровно. – Возможно, чуть полноватой и слегка зажатой, но это ведь вполне нормально для такого возраста. Теперь ты и вовсе как актриса смотришься.
- Благодарю, - роняет небрежно. – Не скажешь, что я управляю сетью крутых отелей, да?
- Ух ты, - восхищенно выдыхаю. – Молодец.
- Ладно, ничего особенного, - невозмутимо пожимает плечами. – Знаешь, я помню, как ты тогда меня защищала. Ну, в седьмом классе. Шолохов заграбастал мой личный дневник, зачитывал записи перед всем классом. Стыдоба. Я же этому конченому дебилу в любви признавалась, всякие романтические бредни разводила. А он ржал. Издевался урод. И никакого внимания на мои просьбы и рыдания не обращал, читал и читал, стебал по полной программе. Зато потом появилась ты и мозги ему вправила. Он аж обмяк весь, поник, покраснел. Ты любого хулигана могла на место поставить. Боевая.
- Да, - замечаю тихо. – Разное бывало.
- А потом на выпускном вас выбрали королем и королевой, - продолжает оживленно. – До нас дошли все эти модные западные примочки. Как же Шолохов перед тобой трясся, ведя на сцену. Оно и понятно, первая красавица района.
- Глупости, - отмахиваюсь.
- Чистая правда! – восклицает.
Ее взгляд жадно впивается в меня, скользит по лицу, исследует каждую черту, опускается дальше, оценивает одежду и обувь.
Вжимаюсь в сиденье. Пожалуй, зря. Еще испачкаю светлое кожаное покрытие. Чувствую себя неловко. Не место мне в подобных автомобилях.
- Ты по работе приехала? – решаю перевести тему беседы.
Презрительно фыркает, снова устремляет взгляд на дорогу.
- Работа в Европе, в Эмиратах, в Штатах, - заявляет она. – Вот где деньги лопатой гребут, а тут только жалкие гроши копят. Ни дня не жалею, что свинтила отсюда. Вернулась, чтоб вопросы с наследством порешать. Матушка померла, поэтому надо добивать ремонт в ее квартире и подороже продать.
