Уснуть я, разумеется, не смогла. Лежала, вжатая в мускулистую грудь, и боялась пошевелиться. Тиберу до спокойного отдыха тоже было далеко. Сердце бешено колотилось в мою лопатку, член, прижатый к попе, красноречиво пульсировал. К этим неудобствам я привыкла, но тут рука на животе пришла в движение – скользнула под толстовку, под майку и принялась поглаживать голую кожу.
Я замерла. Перестала дышать.
Неужели волк не понимал, что переходит черту? Что его поведение выглядит однозначно? Или… понимал? Прощупывал почву? Пытался определить границы дозволенного?
Я замычала. Хотела протестующе крикнуть, но вовремя вспомнила о своей немоте. К счастью, более решительных действий не понадобилось. Рука исчезла. Снова легла на живот, но уже поверх ткани.
– Спи, – прошипел Тибер в затылок. – Шумишь тут.
– Ты бы волком обернулся, – заметил Йен, зевнув у погашенного костра. – Тейту было бы теплее. Что толку от человеческих обжиманий?
– Отстань. Тебя не спросили. Сам обернись – будешь лучше чувствовать угрозу.
Рука Тибера прижалась к моей талии крепче. Другая – скользнула под шею, вынудив устроить голову у оборотня на плече. После этого, на мой взгляд, поза стала неприлично интимной. Зато зубы больше не стучали от холода. Йен ошибался: даже в человеческих обжиманиях толк был. Температура тела волка в любом обличье не опускалась ниже сорока градусов. Казалось, спиной я прислоняюсь к горячей печке.
– Спи, – снова приказал Тибер, да только, вопреки его словам, я отчаянно сражалась с усталостью.
Нельзя было позволить себе отключиться раньше своего навязчивого поклонника. Это сейчас его рука расслабленно и неподвижно покоилась на моём животе, а усни я, кто даст гарантию, что та не скользнёт выше или ниже, снова не заберётся под одежду? А там у меня шокирующий сюрприз.
Но веки тяжелели. Спиной я чувствовала, как мерно вздымается при дыхании чужая грудь, и эта ритмичность, приятный жар вводили в подобие медитативного транса. Глаза закрылись. Сопротивляться усталости стало бесполезно.
Во сне пришли воспоминания.
* * *
Я сидела на лекции по матанализу, когда телефон в сумке взорвался гитарными риффами.
Чёрт! Забыла выключить.
– Простите, – прошептала я и полезла в рюкзак. Пока копалась там в поисках вопящего мобильника, к варварской музыке добавился не менее варварский вокал. Тейт опять в тайне сменил мелодию. Шутник чёртов.
Плохие динамики искажали звук, делали его дребезжащим. От рёва старого рокера уши сворачивались в трубочки, а телефон всё не находился.
Преподаватель остановил презентацию и наблюдал за моими судорожными трепыханиями, поигрывая лазерной указкой. Студенты хихикали.
Отчаявшись, я принялась выкладывать на стол содержимое рюкзака: зеркальце, расчёска, ключи, прокладка…
Ой. Вот это точно лишнее.
Трубка провалилась в дыру в подкладке, так что к тому моменту, как я её отыскала, терпение мистера Дженкеля достигло точки кипения.
